Вот тут Анастасия воззрилась на него с неподдельным
изумлением:
– Ты о ней слышал?
– Конечно. Такое смешное государство, где женщины
дерутся на мечах...
– Между прочим, меч и у меня есть, – сказала
Анастасия.
– Я понял. Я спешу вас заверить, что вовсе не принимаю
вас за одну из тех женщин, которые...
– Ну, те самые, – закончила за него
Анастасия. – Что ж, приятно слышать. Только не обращайся ко мне так,
словно меня здесь несколько. У нас это не в обычае.
– Охотно, княжна. Тем более охотно, что по нашим
обычаям обращение на «ты» является обращением к близким друзьям, и я поистине
рад употреблять его в твой адрес, Анастасия.
«Прыткий, – подумала Анастасия, одарив его в меру
застенчивым взглядом. – Тем лучше. Сейчас начнет в гости звать, я полагаю.
А немножко придушить его при нужде будет не столь уж трудно. Этим его ожерельем
хотя бы, это просто делается, если уметь...»
Балт вынул круглый золотой предмет на цепочке, всмотрелся в
него. Анастасия видела, что делает он это единственно с целью произвести на нее
впечатление. Она увидела цифры, золотые стрелки и сообразила, что это часы. У
Капитана, правда, были интереснее – там цифры сами сменяли друг друга,
мелькали, отмеряя даже мгновения. Но девушке из смешного захолустья таких вещей
узнать, понятно, неоткуда. А посему девушка из захолустья удивленно и широко
раскрыла глаза, взмахнула ресницами (Анастасия уже заметила, что на мужчин это
отчего-то действует) и спросила:
– Это и есть знаменитые часы? Я о них столько
слышала... Балт охотно, с гордостью продемонстрировал часы, будто сам их
выдумал:
– Я бы с удовольствием преподнес их тебе, но меня
останавливают этикеты учтивости, ведь ты сама в первую очередь можешь
рассердиться, ибо мы знакомы только что...
– Ну да, я даже имени твоего не знаю.
– Ярл, – сказал он и произнес имя, которого
Анастасия при всем желании не смогла бы выговорить, столько там было
"ы" и "э". Впрочем, он великодушно заметил: – Но ты можешь
называть меня просто Ярл. Это то же, что и князь. Говорят, наши ярлы некогда
завоевали земли на восход, до океана, и правили там, неся культуру и знание
диким племенам.
– Признаться, я об этом как-то не слышала, хотя сама
родом из тех мест, – сказала Анастасия. – Ну ладно. Пусть будет Ярл.
Ты тоже любишь лошадей?
– Нет. Меня заинтересовала единственная девушка среди
такого множества лошадников, к тому же столь прекрасная в своей красоте.
– А откуда ты знаешь про Империю?
– Мы многое знаем, – сказал он загадочно. – В
знаниях и искусных ремеслах мы преуспели, как ты можешь убедиться, видя мои
часы.
Анастасия внутренне возликовала – теперь самым естественным
было задать ему вопрос, который она и задала миг спустя:
– А часы – это самое интересное, что у вас есть?
– Могу тебя заверить, что нет, – сказал
Ярл. – Позволено ли мне будет набраться смелости и пригласить тебя в гости
для лицезрения других гораздо более удивительных вещей, и не будет ли это
принято за чрезмерную дерзость с моей стороны?
– Не будет, – весело заверила Анастасия, которой
двигали не один деловой расчет, а еще и откровенное любопытство. – Лишь бы
ты только не забыл, что я – княжна Империи.
– Обещаю про это помнить, Анастасия, – сказал Ярл.
Неподалеку, за спиной Ярла, неведомо откуда возник один из людей Стана,
привалился спиной к столбу коновязи и, улучив момент, подмигнул Анастасии.
Затем с полнейшим равнодушием отвернулся и стал глазеть на назревавшую в двух
шагах драку. Анастасия облегченно вздохнула про себя – теперь будут знать, где
она, знать, что дела у нее пошли удачно.
Вскоре они с Ярлом подошли к спуску в город. Городскими
воротами это место никак нельзя было назвать, входом тоже – квадратная яма,
куда уходит широкая каменная лестница, освещенная какими-то странными фонарями
– язычок синего пламени без копоти и дыма, в стеклянном шаре.
– Это газовое освещение, – важно сказал Ярл.
– А что это такое? – вполне искренне не поняла
Анастасия.
– Ну... такой воздух, который горит.
– Занятно, – сказала она.
Они стали спускаться. В конце лестницы Анастасия увидела
кованые ворота, распахнутые сейчас настежь. Несколько стражников в доспехах, с
двуручными мечами и секирами – весьма знакомо. Стражники поклонились Ярлу, а
Анастасию пропустили лишь после того, как Ярл заверил, что она – не Мигрант.
– А что это такое? – спросила Анастасия.
– Ну... Мигрант – это такой злой дух, который пытается
пробраться в город и ночами пить кровь из жителей. Сплошь и рядом он предстает
в человеческом облике.
– Занятно, – повторила Анастасия.
Странно выглядела улица – словно город, убрав с домов крыши,
накрыли наглухо колоссальной железной крышкой, как кастрюлю. Ну, а кроме этого
– ничего удивительного. Мощеная брусчаткой мостовая, вывески лавок почти такие
же – калачи у пекарей, башмаки у сапожников, ключи у ремесленников по железу, и
прочая всячина, позволяющая легко угадать занятие хозяина. Только шума в
трактирах почти не слышно, пьют чинно. И уличная толпа производит меньше шума.
Сквозь огромные прямоугольники мутноватого стекла над головой льется слабый
свет, и повсюду горят те же стеклянные фонари с язычками неподвижного почти
синего пламени. Никаких особенных чудес Анастасия не увидела, о чем не
замедлила сказать Ярлу. Он в ответ осведомился, не хочет ли Анастасия
приобрести себе часы. Понятно, она хотела, тем более что ее деньги имели здесь
хождение.
Правда, хозяин вполне обыкновенной на вид ювелирной лавки
сначала не хотел продавать ей часы (которых, кстати, и не было на прилавке),
все требовал какую-то местную прописку. Анастасия сказала, что таких денег у
нее нет, только китежские, и собралась было уйти, но Ярл, сдвигая брови и делая
значительное лицо, пошептался с хозяином, и тот принес часы из задней комнаты.
Ярл порывался заплатить сам, но Анастасия не позволила.
– И не скучно жить под землей? – спросила она,
когда они вышли на улицу, провожаемые неодобрительным взглядом хозяина.
– Наоборот, – сказал Ярл. – Ибо мы независимы
этим путем образа жизни.
– А хлеб? Пашни?
– Хлеб всегда можно купить. Наши деньги еще лучше.
Сравни со своими – чьи отчеканены искуснее?
– Меняемся на память? – сказала Анастасия, решив,
что Капитану не помешает посмотреть на такую монету.
– Возьми так.
– Нет уж, меняемся.
– Ну хорошо. – Ярл отдал ей монету и со
снисходительной усмешкой спрятал в карман китежскую. – Вот мы и пришли.
Они вошли в дом. Тяжелая портьера сомкнулась за спиной
Анастасии. Она уселась в кресло, огляделась – комната как комната. Ярл взял со
стола синий стеклянный графин, налил в бокал рубиновую жидкость:
