– На снах и убеждениях.
– Убеждения, конечно, вещь хорошая, – сказала
Анастасия. – Но к ним бы еще и доказательства...
– А у тебя есть доказательства, что с Великим Бре все
обстояло так, как учат жрецы?
– Нет, – честно призналась Анастасия.
– Вот видишь. У вас свои жрецы, у нас свои.
– Логично, – сказала Анастасия. – Но коли в
Соборах прославляют Великого Бре, а не ваши догмы, не следует ли отсюда, что
правы наши жрецы?
– Это как посмотреть. Временная победа еще не
означает...
– Не надо, – сказала Анастасия. – Не будем.
Знаешь ли я чуточку наслышана об умении еретиков вести длиннейшие дискуссии. Вы
в них поднаторели, я знаю. А я – рыцарь. Я человек дела. Да и некогда мне с
тобой дискутировать. С рассветом я должна быть в пути. А теперь объясни-ка мне,
Олечка, отчего это ты так спокойно и радостно встретила весть о путешествии к
Закатному Морю?
Вместо ответа Ольга обернулась к мужчине, и он заговорил – с
явственно различимой ноткой снисходительности.
Анастасия готова была вспылить, но превозмогла себя и молча
слушала.
– Жрецы вас обманывают, – говорил он. –
Гологоловый Хру вовсе не злой дух, а былой сподвижник Великого Бре, его
названный брат. Творя мир, они поссорились, и Гологоловый Хру хотел увести
веривших ему за Бугор.
– Это куда еще? – скептически усмехнулась
Анастасия.
– Далеко, далеко, у Закатного Моря, высится Бугор. А за
Бугром есть все, там живут счастливо и богато, там сверкающие повозки силой
волшебства ездят без лошадей, а сверкающие ящики поют без спрятанных внутри
певцов – стоит только произнести заклинание. Там много невиданной одежды, много
невиданных яств и питий. Давным-давно, у Начала Времен, Гологоловый Хру хотел
увести преданных ему за Бугор, дабы вкусили они полными горстями из полных
чаш, – мужчина говорил с запалом, с жаром, даже снисходительность
пропала. – Но коварный Бре послал на землю Мрак, а потом представил все
так, будто он и создал землю и скалы, людей и животных. На самом деле все сущее
создал Гологоловый Хру из священного кукурузного початка, упавшего с небес – и
листья початка стали реками, кочерыжка – землей, а зерна – живыми существами.
Но жрецы Великого Бре скрыли от вас и эти истины, и путь за Бугор, растоптали
саму память о нем. И только мы, Диссиденты, помним. И многие из нас ушли туда,
в землю обетованную, а другие остались, дабы распространять свет святой
истинной веры.
Если честно, в голове у Анастасии был полный сумбур и
ералаш. В речах Диссидента были свой резон и своя логика. Во всем, что касается
Великого Бре, полагаться приходится исключительно на жрецов – а где чудеса и
откровения с небес, где божественные доказательства? Однако невозможно сразу, с
размаху, вдруг изгнать из разума и души с детства привычные истины и заменить
их новообретенными. Сознание против такого бунтует, протестуют чувства, страх
выплывает из глубин мысли, кружится голова-Анастасия наклонилась вперед и
впилась взглядом в его лицо. Он стойко выдержал взгляд. Зато Анастасия – вот
небывальщина! – ощутила тень смущения. И все же спросила твердо:
– А где доказательства?
– Доказательства – за Бугром. И чтобы попасть туда.
вовсе не обязательно умирать, как это обстоит со Светлыя Завтра. Если ты
дойдешь, все увидишь сама и уверуешь.
– Ну что ж... – сказала Анастасия. – Быть
может, у тебя найдутся какие-нибудь описания предстоящего мне пути?
– Нет. Кто попадет туда, уже не возвращается, не в
силах он уйти из страны счастья...
– И все же трудно поверить, – сказала
Анастасия. – Очень трудно...
– Но ты ведь уже отважилась переступить некоторые
запреты. Я о твоих связях с Копателями говорю. Они мне известны.
– Ох, все сложно... – вздохнула Анастасия и
сообразила вдруг, что говорит с ним, как с равным – хотя он, судя по одежде,
был из рода ремесленников. Более того, говорит с ним серьезно, как женщина с
женщиной! Она выпрямилась, досадливо поморщившись: – Послушай, а не замышляешь
ли ты к нам присоединиться?
– Увы, нет.
– Что так?
– Долг, – сказал он с неприкрытой тоской. –
Понимал ешь ли, у меня свое место в этом мире, и старейшины считают, что
покидать мне свое место пока что рано...
Анастасия хотела съязвить, но посмотрела на него пристальнее
и отвела глаза, смутившись перед этой неприкрытой и нешуточной грустью. Великий
Бре, да что с ней сегодня творится, не узнает себя...
– Прелестно, – сказала она. – Говорили же
старики – стоит раз связаться с еретиками, так и покатится... Кстати... –
Она все же не решилась выпалить это одним духом, помедлила: – Кстати... –
Она покосилась на распахнутое окно, багровый диск Луны, закончила деланно бодро
и равнодушно: – А душу мою Гологоловый Хру покупать будет?
– Еще одна побасенка. Хру никогда и ни у кого не
покупал душ. Зачем они ему? Он царит там, за Бугром. О чем ты еще хочешь
спросить?
– Считалось – и мне нелегко расстаться с этой
истиной, – что все сущее сотворил Великий Бре. Ты же уверяешь, что творец
всего сущего – Гологоловый Хру. Что, если придет кто-то третий, кто уверен, что
мир наш и все живое и неживое обязаны существованием... ну, хотя бы Блуднице
Ан-Ах?
Он дернулся так, что Анастасия невольно положила руку на
кинжал. И сказал в полный голос:
– Ересь! Как раз Хру победил и Ан-Ах, и Косматого Тро,
но Бре украл у него эти победы! А еще...
– Тише, тише, за стеной проснутся, – сказала
Анастасия. – Я пошутить хотела.
Но на самом деле эта мысль о третьем, вновь все ставящем с
ног на голову, натолкнула ее на новые серьезные размышления. Если несколько
истин объявляют себя подлинными, отвергая остальные, где же тогда Истина и в
чем она? Нет, чем дальше, тем тверже убеждаешься – верить следует только тому,
что увидела своими глазами. Пусть эти мысли считают еретическими те, кто в
качестве доказательств пользуются исключительно словами. Пусть. Зато
собственные глаза не лгут.
– Но я-то вернусь! – сказала Анастасия. –
Ведь если не возвращаться, как оставшиеся узнают, что права я, а не они?
– То, что ты говоришь, – грех гордыни, –
мягко попрекнул он.
– А возможна ли жизнь без грехов? – спросила
Анастасия.
Он промолчал. Видимо, не имел на сей счет твердого мнения.
Или его загадочные старейшины такового не имели.
– То-то, – сказала Анастасия скорее устало, чем
злорадно.
Верстовой столб 5.
Там песок горюч...
Шагай пешком, не чуя ног,
и знай: в грядущем, озорник,
твой след, пролегший поперек
всех троп,тропинок и дорог,
поставит критику в тупик.
