— Это дело, касающееся безопасности Церкви,
заинтересовало меня, — сказал Ортзел, подходя ближе к свету. — Что
это за дело, которое заставило Магистров забыть все старые распри и личную
неприязнь и послать своих лучших рыцарей в поход вместе?
Спархок на мгновение задумался и решил рискнуть:
— Знакомы ли, Ваша Светлость с Энниасом,
первосвященником Симмура?
Лицо Ортзела потяжелело.
— Мы встречались, — сказал он ровно.
— И мы имели такое удовольствие, — сухо заметил
Келтэн. — И сыты им по горло.
Ортзел чуть улыбнулся.
— Я полагаю наши мнения о добром первосвященнике более
или менее совпадают, — предположил он.
— Вы верно нас поняли, — спокойно заметил
Спархок. — Первосвященник Энниас питает надежды занять в церковной
иерархии место, которого, по мнению наших магистров, он не достоин.
— Да, мне приходилось слышать об этих его устремлениях.
— Это основной предмет нашего путешествия, Ваша
Светлость, — сказал Спархок. — Первосвященник Симмура во многом
влияет на государственные дела Элении. Полноправная правительница государства —
королева Элана, дочь короля Алдреаса, однако она серьезно больна и Энниас
держит в руках королевский совет, а значит и казну. Именно имея доступ к
сокровищнице он может надеяться заполучить Золотой Трон. Сейчас у него в руках
почти неограниченные богатства, и некоторые члены Курии оказались не в силах
устоять перед соблазнами. Наша миссия состоит в том, чтобы содействовать
поправке здоровья Ее Величества, чтобы она могла снова взять управление страной
в свои руки.
— Странно, что королевством управляет женщина, —
сказал Олстром.
— Я имею честь быть Рыцарем Королевы, мой Лорд, —
объявил Спархок, — и, я надеюсь, также ее другом. Я знаю ее с тех пор,
когда она была еще совсем ребенком и заверяю вас, что королева Элана — не
обычная женщина. В ней больше стали, чем в любом монархе по всей Эозии. Как
только она обретет здоровье, Элана сразу же займется водворением Энниаса в
надлежащее ему место. Королева отрежет ему доступ к сокровищнице так же легко,
как могла бы отрезать локон своих волос. А без этих денег все надежды
первосвященника рухнут.
— Вижу миссия ваша чрезвычайна важна, сэр
Спархок, — произнес патриарх Ортзел, — но что привело вас в
Лэморканд?
— Позвольте говорить откровенно, Ваша Светлость.
— Конечно, сын мой.
— Не так давно мы обнаружили, что болезнь королевы
Эланы не естественного происхождения. Чтобы найти лекарство, мы вынуждены были
прибегнуть к чрезвычайным мерам.
— Ты говоришь слишком деликатно, Спархок, —
неожиданно прогремел Улэф, снимая свой увенчанный рогами огра шлем. — Мой
Пандионский брат пытается сказать, что королева отравлена, и нам придется
прибегнуть к магии, чтобы исцелить ее.
— Отравлена? — побледнел Ортзел. — Уж не
хотите ли вы сказать, что подозреваете первосвященника Энниаса?
— Увы, но все указывает на это, Ваша Светлость, —
вступил в разговор Тиниэн. — Нам не известны все подробности, но у нас
есть веские доказательства его вины.
— Вы должны выступить с этим перед Курией! —
воскликнул Ортзел. — Если все, что вы говорите — правда, это просто
чудовищно!
— Обо всем случившимся уже известно патриарху Демоса,
Ваша Светлость, — заверил его Спархок. — Ему мы можем вполне
доверять, и он в нужное время представит дело на рассмотрение Курии.
— Да, Долмант человек честный и надежный, —
согласился Ортзел.
— Прошу, вас мои Лорды, садитесь, — спохватился
барон. — Все, о чем вы рассказываете так важно, что я совсем позабыл обо
всех приличиях. Могу ли я предложить вам чего-нибудь освежающего?
Глаза Келтэна заблестели.
— Не беспокойтесь, — сказал ему Спархок, подвигая
стул для Сефрении. Она села, Флют забралась к ней на колени.
— Ваша дочь, мадам? — спросил Ортзел.
— Нет, Ваша Светлость, она найденыш. Однако я ее очень
люблю.
— Берит, — позвал Кьюрик, — мы вряд ли здесь
понадобимся. Пойдем-ка на конюшню, посмотрим наших лошадей, — и они оба
покинули комнату.
— Скажите мне, мой Лорд, — обратился Бевьер к
барону Олстрому, — что ввергло вас в нынешнюю войну? Какие-нибудь старые
распри?
— Нет, сэр Бевьер, — ответил барон,
посуровев. — Это произошло совсем недавно. Примерно с год назад мой сын
подружился с рыцарем, говорившем, что он из Каммории. Не так давно я узнал, что
он настоящий негодяй. Он поощрял моего молодого неразумного сына в его тщетной
надежде получить руку дочери соседа графа Герриша. Девушка эта оказалась
сговорчивой, хотя я и ее отец никогда не были дружны. Но вскоре после этого
Герриш объявил, что обещал свою дочь другому. Мой сын пришел в ярость. Его так
называемый друг стал поощрять в нем чувство и предложил отчаянный план. Они
похитят девушку, тайно обвенчаются и предстанут перед Герришем уже с внуками,
чтобы смягчить его гнев. Они перебрались через стену замка графа и ворвались в
спальню его дочери. Недавно я узнал, что этот мнимый друг моего сына
предупредил графа и в спальне их встретил Герриш со своими семью племянниками.
Мой сын предположил, что это девушка предала его и вонзил ей в грудь свой
кинжал. После чего племянники графа накинулись на него с мечами, — Орстром
замолчал, сжав зубы. Его глаза наполнились слезами. — Сын мой, конечно,
поступил бесчестно, и я бы не стал начинать какие-то распри, как ни тяжела для
меня потеря его. Но то, что случилось после смерти моего сына и породило вечную
вражду между Герришем и мною. Не удовольствовавшись смертью моего сына, граф и
его племянники изуродовали его мертвое тело и бросили на ворота моего замка.
Это было жестокое оскорбление, но камморианец, которому я тогда еще доверял,
предложил одну хитрость. Он сказал, что у него неотложные дела в Каммории, но
обещал прислать мне на помощь двух своих доверенных людей. Не далее как на
прошлой неделе ко мне прибыли двое и сказали, что пришло время отмщения. Они
повели моих воинов в дом сестры графа и там убили семерых ее сыновей — его
племянников. Потом я узнал, что эти двое подстрекали моих солдат и те позволили
себе откровенные вольности в отношении сестры Герриша. Затем она была изгнана,
я боюсь, что нагая, в замок ее брата. Примирение совершенно невозможно теперь.
У Герриша много союзников, равно как и у меня и весь Западный Лэморканд теперь
на грани всеобщей войны.
— Печальная история, мой Лорд, — мрачно сказал
Спархок.
