— Вряд ли они что-либо делали, — объявил
Улэф. — Талесианцы никогда не любили осаждать города — у нас не хватает на
это терпения. Может армия Сарека просто обошла его вокруг?
— Все оказывается легче, чем я думал, — проговорил
Келтэн. — Круг наших поисков суживается — теперь нам надо искать между
Рандерой и южным окончанием озера.
— Не заходи в своих надеждах слишком далеко,
Келтэн, — посоветовал Спархок. — И там предостаточно земли, точнее —
грязи, — он сквозь туман посмотрел на озеро. — Берега озера, по моему
песчаные, а по сырому песку ехать лучше, чем по грязи, — сказал он и повернул
Фарэна к берегу.
Полоса песка шла по всему южному побережью и его видимо не
перекапывали, как поле. Келтэн огляделся вокруг.
— Интересно, почему они не копают здесь? — сказал
он.
— Разлив. Вода поднимается и намывает песок в ямы,
которые они накопали.
— А, понятно.
Они с оглядкой ехали вдоль кромки воды еще с полчаса.
— Долго нам еще ехать? — спросил Спархока
Келтэн. — Ты единственный, у кого есть карта.
— Еще лиг десять. Этот берег, кажется, довольно ровен,
чтобы прибавить ходу, — Спархок поднял Фарэна в галоп, увлекая за собой
остальных. Проехав еще миль десять, они опять увидели кучку людей, копающихся
на мокром поле.
— Пелозианцы, — определил Улэф.
— Как ты узнал? — спросил Келтэн.
— Посмотри на их остроконечные шляпы.
— А-аа.
— Как раз подходит к форме их голов. Наверно они
услышали о сокровищах и пришли сюда с севера. Спархок, ты не хочешь, чтобы мы
подъехали к ним?
— Да пусть себе копают. Они нас не беспокоят, по
крайней мере пока остаются там, где находятся. Люди Ищейки не интересовались бы
сокровищами.
До наступления вечера они продолжали ехать по берегу озера.
— Что ты скажешь насчет того, чтобы разбить вон там
лагерь? — спросил у Спархока Кьюрик, указывая на большую кучу прибитого к
берегу плавника впереди. — У меня есть небольшой запасец сухих дров и
наверно можно раскопать еще в той куче.
Спархок взглянул на плачущее небо.
— Да, пожалуй пора остановиться, — согласился он.
Они остановились рядом с кучей плавника. Кьюрик сразу же
занялся костром. Берит и Телэн выбирали из кучи более-менее сухие дрова. Спустя
некоторое время Берит подошел к лошади, чтобы взять боевой топор.
— Что ты собираешься делать? — спросил его Улэф.
— Хочу разрубить несколько больших бревен, сэр Улэф.
— Не делай этого.
Берит удивленно воззрился на талесианца.
— Боевой топор не предназначен для таких дел. Лезвие
может затупиться, а он еще пригодится тебе острым.
— Есть обычный топор вон в том тюке, Берит, —
сказал Кьюрик покрасневшему послушнику. — Воспользуйся им, я не собираюсь
им никого убивать.
— Кьюрик! — позвала Сефрения из палатки, которую
для нее и Флют только что поставили Спархок и Келтэн. — Натяните
какую-нибудь ткань на столбиках рядом с огнем, а под ней веревки, — она
появилась из палатки, неся в одной руке свои промокшие стирикские одежды и
платье Флют в другой. — Пора немного нас подсушить.
После захода солнца с озера потянул ночной бриз, заставляя
хлопать полотнища палатки и срывая с огня огненные языки. Поужинав все улеглись
спать.
Примерно около полуночи вернулся с дозора Келтэн и разбудил
Спархока.
— Твоя очередь, — Келтэн проговорил тихо, чтобы не
разбудить остальных.
— Хорошо, — Спархок сел, зевая и прикрывая рот
рукой. — Ты нашел какое-нибудь место для наблюдения?
— Там есть холм, где кончается песок. Только смотри
себе под ноги, там кругом ямы.
Спархок начал облачаться в доспехи.
— Мы здесь не одни, Спархок, — сообщил Келтэн,
снимая шлем. — Я видел в поле с полдюжины костров.
— Может быть это пелозианцы или лэморкандцы?
— Не знаю, на кострах не написано.
— Не говори Телэну и Бериту, а то они опять отправятся
на вылазку. И ложись поскорее спать — завтра будет трудный день.
Спархок осторожно взобрался на холм и устроился на вершине.
Он сразу же увидел костры, о которых говорил Келтэн, но они были далеко и вряд
ли разжегшие их люди представляли опасность.
Они уже долго были в пути и гнетущее чувство все росло в
груди Спархока, лишая покоя и стесняя дыхание. Элана сидела одна в холодном
тронном зале, далеко отсюда, в Симмуре. Еще несколько месяцев, и гулкие удары
сердца станут реже, а потом совсем затихнут. Спархок пытался отогнать от себя
эти мысли. Как всегда, когда мрачные раздумья лезли к нему в голову, он
постарался отвлечься какими-нибудь другими мыслями и воспоминаниями.
Было холодно, капля дождя заползала за шиворот и Спархок
стал вспоминать жаркую, прокаленную солнцем Рандеру. Перед ним встала столько
раз виденная картина — стройные грациозные женщины под темными покрывалами идут
к колодцу перед восходом солнца. Он вспомнил Лильяс и подумал, принесла ли ей
та мелодраматическая сцена на улице в Джирохе уважение соседей, которого она
так жаждала? Потом ему вспомнился Мартэл. Приятно было вспомнить ночь в палатке
Эрашама в Дабоуре. Сокрушить все планы заклятого врага и видеть его кипящим от
бессильной злобы почти так же сладостно, как лишить его жизни.
— Придет день, Мартэл, и ты отплатишь за все, —
прошептал он. — И, я думаю, мне пора начать обдумывать перечисление
преступлений в твоем смертном приговоре, — эта мысль заняла Спархока до
тех пор, пока не пришло время идти будить Улэфа.
На утро они быстро свернули лагерь, и двинулись в путь по
мокрому от дождя песку прибрежной полосы. Через некоторое время Сефрения
остановила лошадь и предупреждающе цыкнула.
— Земохи! — сказала она.
— Где? — спросил Спархок.
— Не скажу точно, но где-то близко, и намерения у них
не дружественные.
— Сколько их?
— Трудно сказать, Спархок. Может быть дюжина, по
крайней мере никак не больше двух десятков.
— Бери детей и поезжай к самому краю воды, — он
посмотрел на своих компаньонов. — Посмотрим, сможем ли мы их отбросить. Не
хотелось бы, чтобы они болтались у нас за спиной.
