— Интересно, пойдет ли дождь? — сказал Келтэн,
когда они, поужинав сидели вокруг костра.
— Не говори так, — ответил Телэн. — Я только
начал чувствовать, что просыхаю после этого дождя в Лэморканде.
— Конечно, все возможно, — сказал Кьюрик. —
Такое уж это время года, но я что-то не чувствую в воздухе сырости.
Берит, ходивший проверить лошадей, вернулся к костру.
— Сэр Спархок, там кто-то приближается к нам.
Спархок встал.
— Сколько их?
— Я слышал только одну лошадь. Кто спускается оттуда,
куда мы едем. Он сильно гонит свою лошадь.
— Неосторожно, — прокомментировал Улэф, — в
темноте, по такой дороге…
— Может нам бы стоило загасить костер? — спросил
Бевьер.
— Я думаю он уже увидел его, сэр Бевьер, — ответил
Берит.
— Ну ладно, поглядим, что он собирается делать, —
сказал Спархок. — Один человек, вообще-то, не представляет большой угрозы.
— Если только он не ищейка, — заметил Кьюрик,
помахивая своей булавой. — Ну вот, господа, распределяйтесь и будьте
наготове.
Рыцари автоматически исполнили приказ. Они как-то инстинктивно
почувствовали, что в схватках Кьюрик разбирается лучше, чем кто-нибудь другой
во всех Четырех Орденах. Спархок обнажил меч, внезапно почувствовав гордость за
своего друга-оруженосца.
Всадник осадил лошадь на дороге невдалеке от их лагеря.
Слышно было частое дыхание его лошади.
— Позволите ли вы подъехать к вам? — донесся из
темноты его голос, визгливый и почти истеричный.
— Подъезжай, незнакомец, — ответил Келтэн, бросив
короткий взгляд на Кьюрика.
У костра появился ярко, почти безвкусно кричаще одетый
человек. На нем был красный шелковый камзол, голубые лосины и кожаные ботфорты
до колен, на голове — широкополая шляпа с пером. За спиной его болталась на
веревке лютня, и, кроме маленького кинжала, у него не было никакого оружия.
Лошадь была почти загнана, немногим лучше — ездок.
— Слава Богу, — проговорил человек, увидев
вооруженных рыцарей, стоящих вокруг огня. Он покачнулся в седле, и наверняка
упал бы, если бы Бевьер не подбежал и не подхватил его.
— Бедняга, — сказал Келтэн, — он, похоже,
перестарался. Интересно, от кого он так убегал.
— Может быть, волки, — пожал плечами
Тиниэн. — Я думаю он расскажет нам.
— Принеси-ка воды, Телэн, — сказала Сефрения.
— Хорошо, — мальчик взял ведро и пошел к озеру.
— Полежи немного, — сказал Бевьер, — теперь
ты в безопасности.
— Нет времени на отдых, — задыхаясь проговорил
незнакомец, — я должен рассказать вам что-то очень важное.
— Как твое имя, дружище? — спросил его Келтэн.
— Я — Арбел, менестрель, — ответил тот. — Я
сочиняю песни, для развлечения лордов и леди. Я только что сбежал из дома этого
чудовища — графа Гэзека.
— Звучит не слишком зазывно, — пробормотал Улэф.
Телэн принес воды и подал Арбелу, тот жадно и долго глотал,
пока не утолил жажду.
— Возьми его лошадь и отведи к воде, — сказал
мальчику Спархок, — но не позволяй сначала пить слишком много.
— Хорошо, — снова ответил Телэн.
— Почему ты назвал графа чудовищем? — спросил
Спархок Арбела.
— А как назвать человека, заточившего в башне прекрасную
деву?
— Что за прекрасная дева? — спросил Бевьер странно
настойчивым тоном.
— Его собственная сестра! — воскликнул Арбел
голосом полным негодования. — Девушка прекрасная и чистая, как голубка.
— А он, случайно, не говорил тебе, почему? —
спросил Тиниэн.
— Он говорил какую-то нелепицу, обвиняя ее в каких-то
страшных злодеяниях. Я отказался слушать его.
— А ты уверен в его неправоте? — недоверчиво
произнес Келтэн. — Ты когда-нибудь видел эту леди?
— Я? Вообще-то нет, но слуги графа рассказывали мне о
ней. Они сказали что она невероятно красива, и что граф заточил ее в башне
сразу же, как вернулся из путешествия. Он выгнал меня и всех слуг из замка и
теперь думает продержать сестру в башне все оставшиеся ей годы.
— Чудовищно! — гневно воскликнул Бевьер.
Сефрения все это время пристально наблюдала за менестрелем.
— Спархок! — позвала она и отвела его в сторонку,
за ними последовал Кьюрик.
— Что такое? — спросил Спархок.
— Не дотрагивайся до этого менестреля, —
предупредила она, — и скажи всем остальным тоже.
— Я не совсем понимаю тебя Сефрения.
— Что-то не то с ним, Спархок, — вмешался
Кьюрик. — Глаза у него какие-то не такие и говорит он слишком быстро.
— Он чем-то заражен, если можно так сказать, —
объяснила Сефрения.
— Болезнь? — Спархок поежился, чума была страхом
всей Эозии.
— Не в том смысле, в котором ты думаешь. Это не болезнь
тела. Что-то злое навело порчу на его разум.
— Ищейка?
— Вряд ли, не похоже. Но у меня такое ощущение, что эта
порча передается через прикосновение, так что пусть все держатся подальше от
него.
— Он разговаривает, — сказал Кьюрик, — и у
него нет этого оцепенелого выражения на лице. Ты права Сефрения, это не похоже
на Ищейку, это что-то другое.
— Тем не менее он очень опасен.
— Но ему не долго осталось быть опасным, — Кьюрик
потянулся к своей булаве.
— Кьюрик! — воскликнула Сефрения. —
Перестань. Что сказала бы Эслада, если бы узнала, что ты убиваешь беззащитных
путников?
— Но нам необязательно сообщать ей об этом, Сефрения.
— Когда же наступит день, когда эленийцы научатся
говорить не при помощи оружия? — проговорила Сефрения и добавила что-то
по-стирикски.
— Что ты сказала? — переспросил Спархок.
— Ничего.
