— На это уйдет время, — сказала Сефрения, —
но мы должны закончить к утру. Кьюрик, возьми факел и держи его как можно выше.
Спархок держи копье наготове — что-нибудь может попытаться помешать нам, —
она взяла Бевьера за руку и подвела ближе к двери. — Ну вот,
Бевьер, — сказала она ему, — проснись.
Бевьер открыл глаза, заморгал и с удивлением огляделся
вокруг.
— Что это за место? — спросил он.
— Ты здесь для того, чтобы смотреть, а не
говорить, — ответила Сефрения, и заговорила по-стирикски, быстро двигая
пальцами в воздухе перед собой. Потом указала на факел и выпустила заклинание.
Сначала, казалось, ничего не произошло, но немного спустя,
Спархок, приглядевшись увидел смутно различимое движение рядом с дыбой.
Призрачная фигура постепенно приобретала более весомые очертания, а когда факел
внезапно полыхнул ярким белым пламенем, стала видна совсем отчетливо. Это была
женщина, и он узнал ее лицо. Это была та пелозианка, вышедшая ночью из
земохского дома в Чиреллосе, и в то же время суккуб, возникший над кроватью
Бевьера этой ночью. Женщина была обнажена, на лице отражалось ликование. В
одной руке она сжимала нож, в другой крюк. Постепенно начала появляться другая
фигура — человека, притянутого ремнями к дыбе. Это оказалась крепостная,
девочка, судя по одежде, на лице ее застыла маска ужаса и она тщетно пыталась
освободиться от стягивающих ее ремней.
Женщина с ножом начала медленно срезать одежду со своей
жертвы. Полностью обнажив крепостную, сестра графа занялась ее телом, все время
бормоча что-то на чужеземном стирикском диалекте. Девочка пронзительно кричала,
а кровавое ликование на лице женщины застыло отвратительной ухмылкой. Спархок с
содроганием заметил, что ее зубы заточены до остроты стального клинка. Не в
силах больше смотреть, он отвернулся и увидел лицо Бевьера. Арсианец застывшими
от ужаса глазами смотрел на Белину, жадно поглощающую сочащуюся кровью плоть
несчастной жертвы.
Наконец она покончила с этим, кровь стекала из уголков ее
рта и все тело было в алых брызгах.
Затем образы сменились — на этот раз жертвой Белины был
мужчина. Он корчился от боли, подвешенный на одном из крюков на стене, а Белина
медленно отрезала куски его плоти и жадно поглощала их.
Череда картин, одна ужаснее и отвратительнее другой,
продолжалась. Бевьер зарыдал и пытался закрыть глаза руками.
— Нет, — резко сказала Сефрения, отбрасывая его
руки, — ты должен видеть все это.
Ужас все продолжался и продолжался, под ножом Белины
оказывалась одна жертва за другой. Самым ужасным зрелищем были дети. Спархок не
мог вынести его и отворачивался.
Наконец, после вечности крови и агонии все было кончено.
Сефрения пристально посмотрела в лицо Бевьера.
— Ты узнаешь меня, сэр Рыцарь? — спросила она его.
— Конечно, — проговорил он сквозь рыдания. —
Пожалуйста, леди Сефрения, не надо больше, умоляю вас.
— А вот этого человека? — она указала на Спархока.
— Это сэр Спархок из Ордена Пандиона, мой брат-рыцарь.
— А его?
— Это Кьюрик, оруженосец сэра Спархока.
— А этого человека?
— Граф Гэзек, владелец этого несчастного дома.
— А его? — Сефрения указала на Оккуду.
— Это слуга графа, хороший честный человек.
— Ты все еще намереваешься освободить сестру графа?
— Освободить ее? Никогда! Это просто сумасшествие. Эту
дьяволицу ждет самая глубокая яма в аду.
— Сработало, — облегченно сказала Сефрения
Спархоку.
— Простите, моя госпожа, — сказал Оккуда дрожащим
голосом, — можем ли мы теперь уйти из этого ужасного места?
— Мы еще не закончили. Теперь мы приступаем к самой
опасной части. Кьюрик, ты с факелом ступай к дальней стене комнаты и ты,
Спархок иди туда же и будь готов ко всему.
Спархок и Кьюрик медленно и осторожно плечом к плечу пошли к
противоположной стене, там, в нише, они увидели небольшого каменного идола.
Фигура была гротескно уродлива и имела совершенно отвратительную морду.
— Что это? — проговорил Спархок.
— Это Азеш, — ответила Сефрения.
— Он что, действительно такой?
— Приблизительно, хотя весь ужас его не может передать
ни один человек.
Воздух перед идолом заколебался и между образом Азеша и
Спархоком встала высокая худая фигура в черном балахоне с капюшоном. Зеленый
свет из-под капюшона с каждым мгновением становился все ярче и ярче.
— Не смотри на его лицо, — предупредила
Сефрения. — Спархок, передвинь левую руку по древку копья, пока не
подберешься к наконечнику.
Спархок смутно понял, о чем идет речь, и, когда его ладонь
почувствовала стальной холод наконечника, его снова окатило волной небывалой
мощи, исходящей из колец.
Ищейка пронзительно взвизгнул и отшатнулся. Зеленое сияние
задрожало и начало меркнуть. Шаг за шагом Спархок начал наступать на
колеблющуюся фигуру в черном, держа копье перед собой. Демон снова пронзительно
завизжал и растворился в воздухе.
— Уничтожь идола, Спархок! — приказала Сефрения.
Все еще держа копье перед собой, он потянулся свободной
рукой и взял статуэтку из ниши. Идол казался очень тяжелым и горячим. Спархок
поднял его над головой и с силой бросил об пол. Идол разлетелся на сотни мелких
частиц.
Откуда-то сверху послышался крик невыразимого отчаяния.
— Сделано, — сказала Сефрения. — Ваша сестра
теперь лишена могущества, граф Гэзек. Разрушение образа ее бога лишило ее всех
ее сверхъестественных способностей и сейчас она стала такой же, какой была
того, как вошла в стирикский дом в Чиреллосе.
— Я никогда не смогу вас достойно отблагодарить, леди
Сефрения, — произнес потрясенный граф.
— А это была та самая тварь, что преследовала
нас? — спросил Кьюрик.
— Его фантом, — ответила Сефрения. — Азеш
прислал его, когда понял, что его идол в опасности.
— Если это был только фантом, значит он не был
действительно опасен?
— Никогда не делай больше такой ошибки, Кьюрик.
Фантомы, вызванные Азешем подчас бывают еще опасней реальных тварей, —
Сефрения с отвращением огляделась вокруг. — Давайте уйдем отсюда. Граф
Гэзек, заприте эту дверь навсегда, а потом стоило бы замуровать вход камнем или
кирпичом.
