Кирилл Петрович для своего возраста был в очень неплохой форме, поскольку к финишу пришел почти одновременно со мной. Он открыл дверь, пригласил нас войти и, не мешкая, отправился на кухню. Платон свернул за ним, а я прошла в комнату.
По планировке квартира мало отличалась от тех, которые мы утром громили, но вот мебель… Даже у старушки она была куда более крепкой и квартира выглядела побогаче. А тут нищета прямо била в глаза. Столетняя тахта с протертым чуть ли не до дыр шерстяным покрывалом, одноногий деревянный стол, явно ровесник моего отца, отсутствие занавесок на окнах…
Я растерянно обводила глазами комнату и слегка вздрогнула, услышав голос эксперта:
– Не надо меня жалеть, Вероника Николаевна. Понимаю, вы сейчас думаете: бедный старый хрыч, небось кусок черного хлеба на два дня растягивает… Так?
Я повернулась и встретилась глазами с лукаво улыбающимся экспертом.
– Не так все плохо, – ободряюще улыбнулся он. – У меня сын взрослый, стоматолог, в Москве работает. Не забывает старика-отца – и деньги переводит, и подарки присылает дорогие. Да только много ли мне одному надо? Вот как с женой на свадьбу покупали обстановку, так она и стоит. Жена, светлая ей память, уже много лет как умерла… С тех пор тут ничего и не меняется. – Он тяжело вздохнул и уже другим, галантным тоном предложил: – Пройдемте на кухню! Вас уже ждут, сударыня!
Мы перешли в чистенькую кухню. Обстановка там была не лучше, чем в комнате, но на ветхом столе действительно красовалась огромная кастрюля, из которой шел густой пар. Почуяв мясной дух, я бросилась к столу, а Кирилл Петрович проворно достал их маленького кухонного шкафчика невероятной красоты бокалы: как будто тончайшие радужные мыльные пузыри разрезали пополам и посадили на почти невидимую короткую ножкулепесток.
– Последний подарок сына! – с гордостью сказал он, расставляя бокалы. – Я как увидел, прямо дух захватило от этакой красоты. Ну что, по бокальчику да за суп!
Рядом с бокалами он поставил невесть откуда появившуюся бутылку все того же «Советского» шампанского. Я чуть не застонала: да что же за напасть! Мне теперь каждый день придется пить эту гадость? Но отказываться было неловко – бедняга самым дорогим угощает. Наверняка думает, что лучше этого шампанского для дамы и не бывает ничего.
Чтобы поскорее приступить к супу, я схватила наполненный доверху шипучей пеной бокал и поднесла ко рту. О том, что торопиться с хрупким стеклом не следовало, я поняла лишь тогда, когда тонюсенькая ножка бокала треснула в пальцах и стекло с мелодичным стуком посыпалось на пол. Я осталась сидеть с вытянутой рукой, в которой красовался короткий стеклянный осколок.
Платон кинулся было ко мне, затем остановился и расстроенно посмотрел на стеклянное месиво на полу. Я вскочила с места и чуть не разрыдалась от расстройства. Какая же я неуклюжая, разбила единственную радость старика, подарок сына!
– Ой, что я наделала! Простите ради бога, Кирилл Петрович! Я вам из Москвы другой набор пришлю.
– Вероника Николаевна, вы только не расстраивайтесь! – Эксперт тоже вскочил со стула. – Сейчас все уберу. Да вы же порезались!
Оба мужика засуетились возле меня, словно я попала под артобстрел и была тяжело ранена. На самом деле царапина на ладони была пустяковая, хоть и болезненная, и потеря пары капель крови вряд ли угрожала моей драгоценной жизни. От перевязки стерильным бинтом я отказалась, как и от немедленной поездки в травмпункт, согласилась лишь помазать порез йодом.
Когда моя ладонь была должным образом обработана, я смогла поесть. Борщ оказался выше всяких похвал, и, уговорив две большущие суповые тарелки, я, довольная, отвалилась от стола. Ох, хорошо-то как! Меня стало клонить в сон. Мужчины тоже выглядели сомлевшими и довольными. Надо срочно поговорить о чем-то важном, иначе мы все трое уснем.
– Платон, я хочу обратиться за помощью в Интерпол, – решительно сказала я. – Думаю, после исчезновения обеих наследниц им хватит оснований, чтобы возбудить уголовное дело.
– И чем они помогут? – грустно сказал Платон. – Уж как они своего француза искали, весь город вверх тормашками перевернули. А толку?
– Девушка права, – неожиданно поддержал меня эксперт. – Своими силами тут никак не обойтись. Нужно розыск вести не только в нашем городке, но и в других городах, а может, и странах.
– Да я не против, – сдался Платон. – Просто не особо на них надеюсь.
– Вероника Николаевна, – повернулся ко мне эксперт, – вот я все смотрю на вас, молодую и красивую, и думаю: а вам зачем все это надо?
– В смысле? Обыски, поиски пропавших? – не поняла я.
– Да о другом я говорю, – с некоторой досадой сказал Кирилл Петрович. – В мою-то молодость девушки другие были. Вот моя супруга ненаглядная. Как вышла за меня замуж, свою ткацкую фабрику бросила чуть ли не в тот же день. И дома сидела, ни дня не работала. Хотя в Союзе с этим строго было. Приходилось ей трудовую книжку в нашей судмедэкспертизе оформлять, якобы уборщицей она там работает. А работала за нее другая, многодетная мать, она и денежки получала. А моя жена варила для меня борщи, воспитывала сына и все…
И сноха моя не работает, хотя высшее образование имеет. Сидит дома, растит детей. Ну, и за собой ухаживает, как сейчас без этого? Это и есть дело для настоящей женщины. Особенно для красивой женщины.
– А как же наука? – тихо спросила я. – Кирилл Петрович, а вы ведь тоже спокойно могли бы не работать, верно? У вас сын не бедный, смог бы вас прокормить. Вы могли бы бросить работу и просто растить внуков?
– Эк языкастая, – не сдержал улыбки эксперт. – Платон, а вы почему молчите?
– Моя Лиля работала, – тихо ответил опер. – Училась на врача и работала в больнице. Она бы не бросила работу, я знаю. Никогда.
– Ох, опять я опростоволосился, – расстроился эксперт. – Не везет мне сегодня. Все время вас огорчаю.
Мы с Платоном заверили, что все в полном порядке, но настроение у всех троих было испорчено. Мы еще немного посидели, затем попрощались с Кириллом Петровичем, дошли до оставленной в трех кварталах машины и отправились в отделение.
Я позвонила мсье Дрюону и сообщила, что наследницы пропали и без помощи Интерпола нам не обойтись. Мсье Дрюон ответил, что с удовольствием приехал бы сам, исключительно ради моих прекрасных глаз, но увы, государственные дела… Но он завтра же пришлет своего опытного сотрудника. А уж тот, если понадобится, вызовет целую бригаду. Ах да, чуть не забыл! Сотрудники Интерпола изучили присланную им вчера записку, и сейчас мсье Дрюон пришлет мне официальный ответ.
И в самом деле, через десять минут факс загудел и оттуда вылез лист со следующим текстом:
«Строка символов, найденная у госпожи Ромашовой, может являться MD5-хэшем каких-либо данных. Мы по своей базе данных проверили все файлы, которые связаны с делом о парижском наследстве, и обнаружили файл, хэш которого совпадает с этой строкой. Если учесть, что вероятность получить одинаковый хэш у двух разных файлов практически нулевая, можно предположить, что в записке указана информация о генетическом коде мсье Дюсуана».
