Монастырь Святой Марии Магдалины, куда вся компания отправилась на следующий день, находился вдалеке от шумных оживленных улиц Лимы. Это было маленькое местечко, скрытое от глаз высокими монастырскими стенами. Запертым тут девочкам не могла помочь никакая сила извне. Ведь чтобы проникнуть в монастырь, надо было иметь письменное разрешение от главы католической церкви и ордер на обыск от прокурора.
– Странно, как же монахинь не предупредили, что к ним едет полиция? – запоздало удивилась Кира. – Церковь обычно не любит, когда ее язвы выставляют на всеобщее обозрение.
– Их предупредили.
– Почему же они тогда не замаскировали следы преступления?
– Допущенные ими нарушения были настолько вопиющи, что их было уже не замаскировать за то короткое время, какое было у преступниц. Если ребенка истязать долгие годы, потом за пару часов его в порядок не приведешь. Все воспитанницы были в ужасном состоянии, исхудавшие, больные. Впрочем, справедливости ради должен сказать, что и сами монахини выглядели не лучше. Монастырем тогда управляла фанатичка, которая усердно практиковала истязание плоти как своей, так и вверенной ей паствы. Неизвестно, добровольно ли следовали ее указаниям сами монахини, но их воспитанницы, спроси они их, точно бы отказались от еженедельной обязательной для всех порки.
– Их пороли без всякой провинности?
– Истязали плоть, – поправил ее Мигель. – У некоторых верующих до сих пор еще существует такое понятие, как умерщвление плоти через истязание.
– Да, верно. У нас в старину на Руси многие нищие и юродливые носили под платьем железные вериги – кандалы и цепи, которые натирали тело до крови. И делали это люди совершенно добровольно, искренне считая, что их страдания угодны Богу.
– Вот и тут то же самое, – обрадовался пониманию девушки Мигель. – Но если человек истязает себя самого, в конце концов, это дело только его самого и Бога, которому он приносит себя в жертву. А когда тот же человек принуждает к истязаниям свою паству, тут уже дело трибунала.
Подруги знали, что после того, как руководство монастыря сменилось, тут сделались вполне сносные для маленьких сирот условия. Взрослых девочек даже стали выпускать в город, им стали давать небольшие карманные деньги, достаточные для покупки сладостей или маленьких сувенирчиков. Кроме того, их стали хорошо кормить и одевать в пусть и не всегда новые, но модные и современные вещи. И самое главное – их перестали бить!
Бегающим по монастырскому газону девочкам было от пяти до пятнадцати лет. Все они выглядели здоровыми и вполне довольными своей жизнью. Мимо них незаметно сновали монахини, одетые в будничную одежду – серая кофта, юбка и платок на голове. Никаких ряс до земли, сковывающих движения, тут не наблюдалось. Монастырь теперь жил в ногу со временем, отдавая дань изменениям, происходящим в мире. Суровая инквизиция с ее пытками и уставом уступила место новой жизни – радостной и светлой.
Новая руководительница монастыря – сестра Анна – показалась подругам милой и сердечной женщиной. Хотя ее простодушное лицо трудно было бы назвать умным. Тем не менее достоинства у этой женщины имелись. Подруги уже слышали, что это именно она привела полицию в монастырь, а потом свидетельствовала на процессе в защиту девочек. Впрочем, как уже говорилось, даже без ее показаний все было ясно. Правление прежней настоятельницы закончилось десять лет назад вместе с приходом в монастырь полицейских и началом детальной проверки деятельности приюта.
– О чем вы хотели со мной поговорить? – приветливо спросила у друзей сестра Анна, когда они все удобно устроились на мягких стульях, стоящих у нее в кабинете. – Вы меня простите, что я сразу же перехожу к цели вашего визита, но у нас на следующей неделе будет праздник Святого Иосифа, дел по его подготовке очень много. Наши девочки готовят постановку о жизни праведника. И конечно, будет задействован наш хор. Вы пришли по поводу какой-то конкретной воспитанницы?
– Да.
– К сожалению, девочки не всегда хорошо себя ведут, – вздохнула сестра Анна. – Особенно взрослые. Им надоедает жизнь в четырех стенах, они стремятся встречаться с молодыми людьми. И не всегда это заканчивается свадьбой. Конечно, мы наказываем их за провинности, лишаем очередной прогулки в город. Но это не всегда помогает. Иногда я даже задумываюсь, а не была ли права прежняя настоятельница. Во всяком случае, в ее время никого из наших девочек не ловили на улице за покупкой порции кокаина и не приводили обратно в приют в состоянии алкогольного опьянения.
– Ваши девочки употребляют спиртное? Нюхают кокаин?
– К нам попадают разные дети, – произнесла сестра Анна. – Из самых разных семей и слоев общества. Некоторые из них даже в возрасте двенадцати-четырнадцати лет уже наркоманки с приличным стажем. Мы их лечим, с ними занимается психолог, мы всей обителью молимся за них, но, увы, срывы у девочек все же бывают.
– Откуда же они берут деньги на наркотики?
– Разумеется, мы не даем девочкам сумм, достаточных для покупки дозы. Деньги они либо крадут, либо зарабатывают проституцией.
И видя изменившиеся лица друзей, сестра Анна поспешно воскликнула:
– Это было всего пару раз! И мы очень серьезно отнеслись к проблеме. Виновница в первом случае была наказана тем, что на целых полгода лишилась права выходить за пределы монастыря. А вторая девушка была передана нами в другое место, где воспитатели более суровы.
– Других репрессий с вашей стороны не последовало?
– Даже и этого наказания первая девочка не потерпела. Не прошло и недели, как она взбунтовалась и сбежала из обители. Где она сейчас, мы не знаем. Хотя полиция ее ищет, но пока что безрезультатно.
Вот вам и демократия в действии! Выходит, иной раз не стоит миндальничать с проказницей, а просто надо всыпать ей хорошенько. Иной раз простые домашние средства в виде оплеухи действуют куда лучше, чем все новомодные теории психиатрии.
– Так что еще натворили мои девчонки? – устало и печально поинтересовалась у своих гостей сестра Анна.
– Нас интересует одна девочка… Мерседес. Она ваша бывшая воспитанница. Жила в монастыре еще в пору правления прежней настоятельницы.
Подругам показалось, что, когда прозвучало имя Мерседес, монахиня вздрогнула. Впрочем, она быстро взяла себя в руки. И только ее взгляд из безмятежного стал куда более взволнованным.
– Мерседес?.. – пребывая в явном смятении, пробормотала сестра Анна. – Но почему вы интересуетесь именно ею?
– Не знаю, общались ли вы в последнее время с этой девушкой, но она вышла замуж, а теперь вот сбежала от мужа. Тот очень обеспокоен исчезновением жены и просит вас о помощи.
– Никак не пойму, о чем разговор. Чем я могу помочь? – Вид у сестры Анны был крайне обескураженный. – Мерседес вышла замуж? Не знала этого. Вы… вы уверены в том, что утверждаете?
– Ну, конечно. Она вам об этом не говорила? Вы с ней виделись в последнее время?
