– Н-не знаю… То есть мы общались, конечно, но я никогда не видела его в таком состоянии. На работе совершенно нормальный бывает.
– А после работы вы вместе никогда не уходили? – допытывался актер.
– Нет… – Элине было безумно стыдно за своего коллегу, которого она так опрометчиво, совсем, как оказалось, не зная, выставила своим женихом.
– У вас роман на начальной стадии? – уточнил Джон.
– Элли, я бы на твоем месте задумался… Надо тебе такое счастье? – вклинился в разговор Теодор. – По-моему, твой жених прилично заливает за воротник. И к тому же, выпив, становится агрессивным. Не самая удачная партия для такой милой женщины, как ты.
– Я подумаю. Но уверена, что это не повторится… Очень не похоже на Дмитрия, честное слово. Извините, пожалуйста, – потупила глаза Элина.
– Да ты тут ни при чем, не надо извиняться, – успокоил ее Джон. – Я все понимаю… Ты тоже извини, если мы были чересчур резки с твоим женихом.
– Ну что ж, друзья, пора спать, – предложил Теодор, прерывая череду их взаимных извинений.
– Я тоже… устала. – Элина покосилась на своего опростоволосившегося начальника. – А с ним что делать?
– Я донесу его до комнаты, – сказал Джон.
– Еще чего! – возмутился Тео. – Такую тушу тащить! Пить надо было меньше! Вызови кого-нибудь.
– Нет, сам донесу, не надо афишировать его состояние. Если Элли говорит, что ему не свойственно такое поведение, то, возможно, завтра он проснется, и ему будет стыдно, – тоном, не терпящим возражений, ответил Джон.
– Ну и выдержка у тебя! – покачал головой Теодор.
Глава 18
Элине очень понравилась комната, в которой ее разместили. Просторная, с большим количеством свежего воздуха в правильно организованном пространстве и уютная. Резная мебель, деревянный пол, витая чугунная люстра, покрашенные стены приятного оттенка приглушенной розы. В комнате имелись два окна и балкон с ажурной решеткой белого цвета, что придавало ему удивительную легкость. Дверь на балкон Элли оставила открытой, чтобы внутрь проникал свежий воздух, напоенный ароматом цветов и запахом нагретого солнцем винограда.
Она снова постояла под душем, завернулась в махровый халат и легла на удобную кровать. Сердце ее стучало, руки слегка дрожали, а глаза горели. То есть все признаки ненормальной влюбленности были налицо. Раньше она женщин в таком состоянии видела только в кино, ее ощущения походили на те, о которых пишут в любовных романах.
Иногда – хорошо, что редко, – судмедэксперт сталкивалась с жертвами несчастной любви, то есть с самоубийцами, обычно совсем еще молодыми, чьи тела поступали к ним в лабораторию для вскрытия, и не понимала, почему люди сотворили со своей жизнью такое. Теперь же подумала: они явно находились в состоянии аффекта. Элина прокрутила в памяти прошедший день и вдруг засмеялась. Надо же, как все нелепо: она порхает, будто на крыльях, думая только о Джоне, о вине, о цветах, о том, как все чудесно… А ведь сегодня в машину, на которой путешественники ехали, стреляли. Это раз. И она впервые за много лет увидела своего босса в таком никчемном состоянии. Это два. Но о неприятностях думать не хотелось. Зато очень хотелось вспоминать, как Джон на нее посмотрел, как его рука слегка коснулась ее…
«И вправду, мы все становимся немножко сумасшедшими, когда влюбляемся… Потоп, пожар, землетрясение, армагеддон, а ты, влюбленная, думаешь: достаточно ли любви в его глазах? Не смялась ли у меня прическа? Видит ли он, что я так мило покраснела?».
Элина погрузилась в свои размышления, явно страдая тахикардией от таких сильных эмоций, но все-таки через час-другой заснула. И впервые за долгие годы полетела во сне – над потрясающим горным пейзажем, смотря исключительно вниз и совсем не глядя ни вперед, ни вверх… что оказалось напрасно. Потому что неожиданно она упала на землю, сбитая большим метеоритом, упавшим на нее на всех парах прямо из космоса. Как только осталась жива, одному богу известно. Но когда Элли захотела освободиться от метеорита, это ей не удалось, он придавил ее к земле. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее, космическая глыба вдавливала ее в свою воронку. Вздрогнув, Элли открыла глаза. Прямо на ней лежало… какое-то большое животное. То есть так ей показалось с первого взгляда. А со второго взгляда обнаружился мужчина. Во всяком случае – некто с человеческим, но сильно одутловатым лицом и с ужасным перегаром изо рта.
– Дима? – не сразу узнала она его.
– Тише-тише, дорогая! Я уже здесь, и у нас все будет хорошо! Я понял, что должен быть более решительным, что ты не просто так позвала меня в это путешествие. В Москве постоянно суета, а здесь я сделаю все, чтобы мы наконец-то были вместе. Наверное, ты любишь таких вот самцов, как этот заморский Джон, берущих все под свой контроль. Так ты не поверишь – я тоже такой! Я еще более самец, но ты не давала мне ни одного шанса раскрыться. Сейчас я все исправлю, и ты будешь моей…
Элина мгновенно проснулась и сразу же впала в шоковое состояние. Вот, значит, что! Джон донес бездыханное тело ее начальника до его комнаты, там тот за несколько часов пришел в себя, но, видимо, не до конца, и его в пьяном угаре потянуло на подвиги. И так как Дмитрий уже давно смотрел на нее, как собака на кость, в этой дурманящей голову Италии его и прорвало. Там более что он подогрел себя элитным вином в немереном количестве, отчего и осмелел.
– Немедленно слезь с меня! Дмитрий Сергеевич, перестаньте! Хватит! – закричала Элина, так как двигаться под придавившей ее массой «метеорита» было невозможно.
Но главный патологоанатом и не собирался переставать или останавливаться. Мало того, он попытался закрыть ей рот своими дрожащими и слюнявыми губами.
– Пусти! – задыхалась Элина.
– Не сопротивляйся! Ты же сама этого хочешь, давно хочешь… Ты стеснялась попросить, а я стеснялся предложить… А здесь мы будем как в раю, как Адам и Ева…
– Урод! – перешла Элина на весьма нелицеприятные возгласы. И даже позвала на помощь.
Но Дима отреагировал на ее возгласы по-своему. А именно – опять приступом гнева. Мол, и в сексуальном порыве ему опять не дают проявить себя, показать, что он доминантный самец.
– Ах ты тварь! Вздумала играться со мной? Я не мальчик на побегушках, я уважаемый человек! Или ты меня пригласила, только чтобы подразнить этого красавчика актеришку? Ты должна была выбрать другую жертву, какого-нибудь молокососа, я не такой! Зачем, Элли? Ты ему не нужна! А мы с тобой с этого дня и навсегда будем вместе. Нам будет хорошо, ты просто еще не знаешь, как хорошо… Доверься мне.
– Нет! Не смей! – Силы покидали Элину просто посекундно. – Джон! – почему-то выкрикнула она жутким голосом.
Дима слегка отстранился от нее и шлепнул по щеке. Такую вот реакцию вызвало у него имя ненавистного «актеришки», послужило прямо-таки красной тряпкой для и так уже разгоряченного быка. Голова Элины болтнулась в сторону, словно не фиксировалась на позвоночнике. Но это дало ей возможность глотнуть воздуха, перевести дух и увидеть на прикроватном столике хрустальный графин с серебряной окантовкой, наполненный водой. У них с мамой когда-то был похожий, привезенный из-за границы в годы застоя маминой подругой им в подарок и сделанный в самой Чехословакии. Сейчас уже и страна с таким наименованием канула в Лету, да и графин давно разбился по нелепой случайности.
