— Меня зовут Генриетта, — шепнула я.
— Чего? — Вероятно, услышанное не укладывалось у нее в голове, впрочем, неудивительно. — Откуда тебя черт принес?
— Из гостиницы. Я видела, как вы пытались сбежать.
— Как ты могла видеть… а… окно… Давай вали отсюда. Если эти идиоты тебя застукают, башку оторвут.
— А вы?
— Чего — я? У меня руки связаны.
— Руки не ноги, — рассудила я.
— Дурдом, — сказала девица и весело хихикнула. — А куда побежим?
— Для начала надо выбраться отсюда.
Глаза понемногу привыкли к темноте, и теперь я различала нечто похожее на диван. На нем угадывался силуэт девушки — она лежала лицом к стене.
— Помоги, — сказала она ворчливо. Я приблизилась и помогла ей подняться. — Ну, веди, чудо безбашенное, потайной тропой Чингачгука.
— Дверь скрипит, надо подождать, когда они опять загогочут.
— Разумно.
Мы замолчали, прислушиваясь к мужским голосам. Ждать, к счастью, пришлось недолго, не знаю, сколько я смогла бы выдержать.
Мы выбрались в коридор, я держала девушку за локоть, и мы очень осторожно направились к лестнице. Подъем занял всего несколько секунд. Тут я испуганно подумала: а вдруг дверь заперли с той стороны или нас там кто-то ждет? Но ничего подобного не произошло, дверь открыта, и в коридоре никого не оказалось.
Я задвинула засов, и мы припустились к моей комнате.
— Развяжи мне руки, — попросила девушка. — Свет в номере не включай, идем в ванную.
В крохотном закутке мы едва поместились вдвоем. Устроившись на крышке унитаза, я занялась ее руками. Запястья стягивала тонкая веревка, впиваясь в кожу. Проще было ее разрезать, но ножа в номере не было. Я орудовала руками и зубами, лица девушки не видела, но догадывалась, что мое копошение отнюдь не безболезненно.
Наконец веревку удалось распутать, я вздохнула с облегчением, а недавняя пленница повернулась ко мне, растирая запястья.
— Ух ты, — насмешливо сказала она, не спеша меня разглядывая. — Тебе лет-то сколько, прекрасное дитя?
— Может, вы назад вернетесь? — задала я встречный вопрос.
— Ладно, я по-доброму. Зависть гложет. Ты красотка, а годов тебе не больше двадцати. Где мои семнадцать лет… — заголосила девица.
Где ее семнадцать, я не знала, но в те времена я, скорее всего, посещала начальную школу. Теперь я смогла хорошо ее рассмотреть. На вид лет тридцать. Настоящая красавица. Темные глаза, тонкий с горбинкой нос, брови вразлет, большой рот с изысканным рисунком. Яркая, нездешняя красота. А фигура у девушки такая, что мужчины наверняка оборачивались, встретив ее, и долго смотрели вслед.
— Вы очень красивая, — брякнула я.
Она усмехнулась.
— Ага, Софи Лорен. — Точно, вот на кого она похожа. — Толку-то от этой красоты, — фыркнула девица. — Слышала пословицу: «Не родись красивой, а родись счастливой»? Мое счастье поманило, да где-то затерялось. Что ж, давай знакомиться. Значит, тебя Генриеттой зовут? Чудно.
— Не имя красит человека, — заметила я, как видно, заразившись от нее страстью к пословицам.
— Это точно. У меня имя самое простое — Ольга. — Она с дурашливой миной протянула мне руку, и я ее пожала. — Идем в твои хоромы, чего в сортире сидеть. Свет не включай, — предупредила она.
Шагнув в комнату, по-кошачьи скользнула к кровати и легла, подперев голову ладонью. Я села рядом, прикидывая, стоит лечь или нет? Находиться в постели с малознакомым человеком казалось неприличным.
— А у тебя хобби такое: приключения искать на свою задницу? Как тебя вообще угораздило? Или ты и вправду отмороженная?
— Я трусиха, — честно ответила я. — Но со вчерашнего дня решила ничего не бояться.
— Тогда с почином тебя, детка.
— Слушайте, вы не могли бы быть повежливей, в конце концов, я вам помогла.
— Я тебя об этом не просила. Но все равно спасибо. Убегать от них было ни к чему, но ведь не назад же теперь возвращаться.
— А ваша первая попытка не засчитывается? — съязвила я.
— Это я так… из вредности… Терпеть не могу, когда мной командуют.
— Кто эти люди? — решилась я задать вопрос.
— Обычные придурки, — махнула она рукой, зевая во весь рот.
— Обычные? А мне кажется, у вас большие неприятности.
— Крестись, если кажется. А тебе что за дело до чужих неприятностей? Своих нет? Ментам не звонила?
— Не успела.
— И слава богу. Менты нам ни к чему, — подмигнула она. — Сами разберемся. Парни — мои приятели, мы малость повздорили. Ничего бы они мне не сделали, это тебе с перепугу показалось.
— Ага. Труп мне тоже с перепугу показался?
— Какой труп? — Ольга резко села и на меня уставилась.
— Тот самый, что Юрик с Вовой из дома вынесли. Загрузили в «БМВ», который со стороны клуба подъехал, затолкали в багажник.
— Да ладно… Ты видела труп?
— Я видела ногу в мужском ботинке, если вас это успокоит.
— Так, может, кто-то из дружков хватил лишнего, такое бывает.
— Вова сказал, что это покойник.
— Вова — дурак.
Ольга прошлась по комнате, сложив на груди руки и что-то мурлыча себе под нос.
— Вот, значит, как. А я понять не могу, что это на благоверного накатило.
— Что? — нахмурилась я.
— Это я так… мысли вслух. Был труп или нет, а дела наши с тобой хреновые. То есть мои дела хреновые — в обычном режиме, а вот твои совсем плохи. Спала бы ты, девонька, и никуда не лезла. Ну да ладно. Прорвемся. До утра здесь перекантуемся, а утром надо когти рвать. Юра с Вовой редкие идиоты, а вот их хозяин совсем не дурак. На окно твоего номера внимание обратит и решит проверить, кто тут этой ночью обретался…
«Как же я об этом не подумала? — мысленно ахнула я. — И что мне теперь делать? Бежать, вот что. И забыть все как страшный сон».
Ольга между тем разделась и юркнула под одеяло.
— Чего сидишь? — шикнула на меня. — Я не кусаюсь.
Подумав, я легла рядом.
— Я умею хранить тайны, — сказала тихо.
— Не сомневаюсь. Только у меня нет ни одной, так что задушевного девичьего разговора не получится. Спи.
Легко сказать. Я лежала, гадая, во что меня угораздило вляпаться. И ведь по собственной воле, никто не просил. Лучше б я продолжала всего бояться, чем вот так, с бухты барахты…
Только я задремала, как Ольга завозилась рядом. Повернувшись, я увидела, что она стоит возле окна.
— Очухались, придурки, — фыркнула она весело. — Недолго музычка играла…
