— Ты шутишь? — с трудом выговорила я.
— Нет, — покачал он головой. — Я же сказал, ты можешь в этом убедиться. Свою жену я похоронил, а никакую Генриетту знать не знаю. Ты хотела свободу, ты ее получила, — помолчав, добавил он. — Желаю удачи в новой жизни. А из моей катись ко всем чертям.
Он поднялся и не спеша направился к лифту, а я стиснула рот рукой, чтобы не заорать от ужаса. В его словах я ни на мгновение не сомневалась. Так вот, значит, какое он выбрал для меня наказание. А я-то голову ломала, как убедить его согласиться на развод. Игрушка успела ему надоесть, и он выбросил ее на помойку. Да с чего я вообще взяла, что он хочет, чтобы я вернулась. Он был рад избавиться от меня. Господи, как быть теперь? Предположим, я получу новые документы… Но кто подтвердит, что я — это я, если нет у меня никаких бумаг? Бессонов заявит, будто впервые меня видит… брат погиб… Кто еще? Проведя ревизию немногочисленных знакомых, я пришла к выводу: среди них нет никого, к кому я могла бы обратиться. Но ведь не могут меня заживо похоронить?
Растерянность и страх вдруг отступили, и на смену им пришла злость. Этот сукин сын прав. Я хотела свободы, и я ее получила. Пусть не так, как надеялась. И все же… я свободна, и никто не смеет диктовать мне условия. Да пусть он хоть сто раз меня похоронит. Я найду выход. И не вздумай реветь, дура. Никто не обещал, что новая жизнь будет легкой. Главное, что я избавилась от прежней, окончательно избавилась.
В общем, гостиницу я покидала, вздернув подбородок и стиснув зубы. Перед мысленным взором все еще маячила физиономия Бессонова с подлой улыбкой, но жизнь беспросветной отнюдь не казалась. Я шла по улице, прикидывая, как стану действовать. Валера обещал помочь с работой. Отлично. Съезжу в родной город и попытаюсь выправить паспорт. Все мои документы у Бессонова. Ничего, явлюсь в паспортный стол, и пусть у них голова болит, что со мной делать. Да им по фигу… Проявлю настойчивость… И тут мысли вдруг сделали внезапный скачок. Сериков упоминал некоего типа, который имел виды на его бизнес. А Бессонов десять лет назад жил в этом городе, и репутация у него была такой, что, по словам Валеры, его портрет можно смело вешать рядом с Аль Ка-поне. Похищение ребенка, деньги… вожделенный бизнес. А что, если… Догадка еще только маячила на горизонте, а я уже набирала номер Серикова.
— Геннадий Алексеевич, это…
— Я понял, — мягко перебил он. — Что-то произошло?
— Мне очень нужно встретиться с вами.
— Я сейчас на Садовой, вы знаете, где это?
— Найду.
— Торговый центр «Северный», у меня там магазин.
Я бросилась искать такси, на счастье, свободная машина вскоре появилась. По дороге я успела убедить себя в правильности своей догадки. Я готова поверить, будто Бессонов убил ребенка? Он способен на что угодно. Бессонов из тех, кто считает: то, что ему нужно, уже принадлежит ему по праву. И ни перед чем не остановится.
Магазин, где на продажу были выставлены двери, находился на первом этаже. Когда я спросила Серикова, продавец, пожилая дама с ярким макияжем, провела меня в небольшую каморку, что-то вроде кабинета. Сериков беседовал по телефону, увидев меня, кивнул и быстро закончил разговор.
— Здесь есть кафе, — произнес он, поднимаясь. — Там будет удобнее.
Он не спешил задавать вопросы, но напряжение в нем чувствовалось. Мы поднялись на второй этаж и устроились за металлическим столиком, Геннадий Алексеевич принес мне кофе, сам ограничился стаканом воды.
— Вы выглядите очень возбужденной, — улыбнулся он. — Даже боюсь спрашивать…
— Человек, который получил ваш бизнес…
— Купил, — поправил он. — Может, дешевле, чем он стоил, но все равно законно. Мне нужно было расплатиться с долгами, и я спешил.
— Его фамилия Бессонов?
— Гордеев, Лев Павлович Гордеев. С тех пор дела его заметно пошли в гору, и сейчас он в тройке крупнейших предпринимателей области.
«Оказывается, моя догадка ничего не стоила», — с некоторой досадой подумала я. Но тут же вздохнула с облегчением.
— Это тот Гордеев, у которого пропал сын? — брякнула я.
Сериков удивленно замер.
— Пропал сын? Игорь? Что значит пропал?
— Я слышала, отец его разыскивает… Его нет ни дома, ни… в привычных местах.
— С сыном ему не повезло, хотя… А почему вы о Бессонове спросили? — нахмурился он.
— Вы были знакомы?
— Лично нет. Но я о нем, конечно, наслышан. Вы думаете… Нет, — покачал он головой. — Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, Бессонов в то время уже покинул город. Многие тогда гадали, почему он это сделал, ведь здесь он чувствовал себя хозяином… Да, я уверен, он уехал прежде, чем мою дочь похитили… Однако… тут вот еще что, — помедлив, сказал он. — Молодой человек, с которым встречалась Надежда, работал у Бессонова водителем. Когда следователи узнали об этом… В общем, они, как и вы, предположили… Но их подозрения оказались безосновательными. Я ведь рассказывал вам…
— Молодой человек, о котором идет речь, все еще живет в этом городе? С ним можно встретиться?
— Он уехал спустя несколько месяцев. Кажется, через полгода. Когда стало ясно, что Надежда уже не вернется.
— Вы помните его имя?
— Конечно, — усмехнулся Сериков. — Я помню всех, кто проходил по этому делу. Нестеренко Борис Петрович.
— Что? — только и смогла произнести я.
— Вам знакомо это имя? — насторожился он.
— Нет, — с трудом выговорила я. — Просто хотела уточнить… Частный сыщик, о котором вы сказали в прошлый раз… — поторопилась я перевести разговор. — Он…
— Как раз сегодня отправился в ваш город. Пока никаких новостей.
— Что ж, надеюсь, поездка не будет напрасной. Извините, что надоедаю вам с расспросами.
— Не извиняйтесь, я благодарен вам за такое участие.
Торопливо простившись, я чуть ли не бегом припустилась к выходу. Возлюбленный Надежды — Нестеренко Борис Петрович, мой брат. Конечно, речь может идти об однофамильцах, но это маловероятно. В то время брат жил здесь, о чем я знаю доподлинно. А вот чего я не знала: оказывается, с Бессоновым они были давно знакомы, и брат работал у него водителем. Бессонов уехал, а брат еще несколько месяцев оставался тут. Так ли это? Валера тоже работал на Бессонова, вероятно, с Борисом они были знакомы. Валера должен знать: был Бессонов во время похищения в городе или нет.
Теперь вся история выглядела совершенно иначе. Генриетта, то есть Надежда, приехала в наш город, потому что там жил мой брат — ее бывший возлюбленный? И так ли уж случайно произошла наша встреча? В баре она первой заговорила со мной. Борис погиб, я считала виновником его смерти Бессонова. А если все не так? Брат, потом отец Надежды… Кто-то пытается похоронить ту давнюю историю. Но что такого знал мой брат и почему не сообщил о своих подозрениях следователю? Ответ напрашивался сам собой. Вопреки заверениям Серикова брат имел отношение к похищению. Очень надеюсь, что к гибели ребенка он непричастен, но… похититель все-таки Бессонов, и брат об этом догадывался? Оттого и погиб? Что же произошло тогда? Почему Надежда решила разыскать его через столько лет? И кто виновен в смерти брата? Я должна найти ответы на свои вопросы, иначе жить дальше будет просто невозможно.
