Польгара взглянула на тучу, обильно поливавшую дождем
степную траву, с легкостью способную выдержать десятимесячную засуху. Затем
перевела взгляд на свой огород, на поникшую свекольную ботву и жалкие бобы. Она
крепко сжала губы, чтобы с них не слетели случайно кое-какие слова и фразы,
которые, как она знала, могли шокировать ее сдержанного и добродетельного
супруга. Наконец Польгара подняла лицо к небу и с мольбой воздела к нему руки.
- За что мне такое? - громким трагическим голосом вопросила
она. - За что?
- Что случилось, дорогая? - нежно произнес Дарник. - Что-то
не так?
Польгара объяснила ему, что именно не так - во всех
подробностях.
Всю следующую неделю Дарник провел, сооружая оросительную
систему, идущую от верхнего края лощины к саду Польгары, и та простила ему его
ошибку, как, только работа была завершена.
Зима в этом году наступила поздно. Как раз перед тем как
выпал снег, к ним заехали близнецы, Бельтира и Белькира, и сообщили, что после
нескольких недель горячих споров, сопровождавшихся обильными возлияниями,
Бельгарат с Бельдином покинули Долину и что у каждого на лице было озабоченное
выражение, означавшее, что где-то что-то не в порядке.
Эрранду этой зимой недоставало Бельгарата. Из-за старого колдуна
у него, разумеется, частенько бывали неприятности с Польгарой, но и совсем без
неприятностей жить как-то скучно. Когда выпал снег, он снова сел на санки.
Несколько раз понаблюдав, как он, скатившись с холма, летит через Долину,
Польгара предусмотрительно попросила Дарника поставить заграждение на берегу
ручья, чтобы предотвратить повторение того, что случилось предыдущей зимой. И
вот, когда кузнец плел ограду из прутьев, чтобы Эрранд не упал в воду, он
случайно взглянул вниз. Подо льдом, покрывшим ручей тонкой корочкой, Дарник
отчетливо увидел узкие длинные силуэты, мелькавшие, как тени, над покрытым
галькой дном.
- Как любопытно, - прошептал он, и в глазах его появилось
отстраненное выражение. - Почему я их раньше не замечал?
- Я видел, как они плещутся, - сказал Эрранд, - но когда они
лежат на дне, вода слишком мутная и их нельзя разглядеть.
- Да, наверное, в этом все дело, - согласился Дарник.
Он привязал к дереву конец плетеной изгороди и задумчиво
побрел по снегу к выстроенному за домом сараю. Через минуту он вышел оттуда с
мотком промасленной бечевки в руках, а еще через пять минут уже рыбачил. Эрранд
улыбнулся и, повернувшись, побрел вверх по пологому холму, волоча за собой
санки.
Дойдя до вершины, он увидел незнакомую женщину в накинутом
на голову капюшоне.
- Я могу вам чем-нибудь помочь? - вежливо осведомился он.
Незнакомка откинула капюшон, и он увидел, что это молодая
женщина с темной повязкой на глазах.
- Это ты тот, кого называют Эррандом? - спросила она. Голос
ее был низок и мелодичен, и она по-старинному, нараспев выговаривала слова.
- Да, - отвечал Эрранд, - это я. У вас что-то с глазами?
- О нет, дитя мое, - ответила она. - Я вижу мир в ином
свете, чем тот, который дает это земное солнце.
- Вы не зайдете к нам в дом? - предложил Эрранд. - Вы
сможете погреться у очага, а Польгара рада будет вашему обществу.
- Я преклоняюсь перед госпожой Польгарой, но время для нашей
встречи еще не наступило, - сказала женщина, - и мне здесь не холодно. -
Замолчав, она наклонилась, как будто разглядывая его, хотя повязка у нее на
глазах была очень плотной. - Значит, это правда, - тихо прошептала она. - На
таком большом расстоянии мы не могли быть уверены, но теперь, когда я стою
перед тобой лицом к лицу, я знаю, что ошибки быть не может. - Она выпрямилась. -
Мы еще встретимся, - сказала она.
- Как вам будет угодно, сударыня, - ответил Эрранд, помня о
правилах вежливости.
Она улыбнулась ослепительной улыбкой, которая, казалось,
озарила ярким светом непогожее зимнее небо.
- Меня зовут Цирадис, - сказала она, - и я буду тебе другом,
милый Эрранд, даже если наступит время, когда мы примем решение не в твою
пользу. - И затем она исчезла, растворившись в пространстве так быстро, что у
него и сердце екнуть не успело.
Пораженный, Эрранд поглядел на снег, где она только что
стояла, и не увидел следов. Он присел на санки и задумался. В том, что сказала
эта странная молодая женщина, не было ни малейшего смысла, но он верил, что
наступит время и смысл появится. Немного поразмыслив, он решил, что если скажет
Польгape об этом странном визите, то она расстроится. Будучи уверен, что эта
Цирадис не представляла никакой угрозы и не замышляла ничего дурного, он решил
ничего не говорить.
Затем, поскольку на вершине холма становилось уже довольно
прохладно, он подтолкнул санки и заскользил вниз по склону, через долину,
остановившись в нескольких десятках ярдов от того места, где Дарник так
самозабвенно рыбачил, что, казалось, не обернулся бы, даже если бы десять
прекрасных девушек пели и танцевали у него за спиной.
Польгара не препятствовала увлечению Дарника. На нее
производили впечатление длина, вес и серебристый цвет приносимой им добычи, и
ей пришлось привлечь на помощь все свои обширные познания в кулинарном
искусстве, чтобы каждый раз по-особому жарить, парить, варить, тушить и запекать
рыбу. Хотя она неизменно настаивала на том, чтобы ее чистил сам добытчик.
Когда снова наступила весна, на ретивом чалом жеребце
прискакал Бельгарат.
- Что случилось с твоей кобылой? - спросил его Дарник, когда
тот спешился во дворе усадьбы.
У Бельгарата вытянулось лицо.
- Я был на полпути в Драснию, когда обнаружил, что она
жеребая. Я обменял ее вот на этого живчика. - Он хмуро взглянул на гарцующего
чалого.
- По-моему, сделка вышла удачная, - произнес Дарник,
оглядывая жеребца.
- Та кобыла была такая спокойная и разумная, - возразил
старик. - А у этого молодца ветер в голове гуляет. Ему лишь бы повыпендриваться
- побегать, попрыгать, погарцевать, копытами в воздухе помахать. - Он
неодобрительно покачал головой.
- Поставь его в конюшню, отец, - предложила Польгара, - и
умойся с дороги. Ты успел как раз к ужину. Сегодня у нас запеченная рыба. Если
хочешь, то можешь съесть целую сковородку.
После того как они поели, Бельгарат развернул стул к очагу,
откинулся на спинку и вытянул ноги. Он с довольной улыбкой оглядел полированные
плитки на полу, побеленные известью стены с висящими на крючках до блеска
начищенными горшками и чайниками и весело потрескивающий в очаге огонь.
- Как хорошо немного отдохнуть, - сказал он. - Кажется, я
еще ни разу не останавливался с тех пор, как выехал отсюда прошлой осенью.
- У тебя были такие неотложные дела, отец? - спросила
Польгара, собирая со стола посуду.
