- Да, - согласился Эрранд. - Она сейчас беседует с
Бельгарионом. По-моему, она хочет, чтобы мы не приходили, пока они там не
наговорятся.
Дарник кивнул:
- Да, так будет лучше всего. Пол и Гарион очень близкие друг
другу люди. Наедине он расскажет ей то, чего никогда не сказал бы при нас.
Надеюсь, она поможет ему выяснить отношения с Сенедрой.
- Польгара все уладит, - заверил его Эрранд.
Откуда-то из высокогорной долины, где утреннее солнце уже
коснулось своими лучами изумрудной травы, послышалась песня пастушки,
созывающей стадо. Ее чистый, живой голос звучал как пение птиц. - Вот такой
должна быть любовь, - задумчиво произнес Дарник. - Простой, бесхитростной и
чистой, как голос этой девочки.
- Послушай, Дарник, - прервал его размышления Эрранд. -
Польгара разрешила нам пойти к жеребцу, когда ты закончишь свою прогулку.
- Я - за, - живо отозвался кузнец, - а по дороге неплохо
было бы зайти на кухню и немного подкрепиться.
- Да, отличная мысль, - сказал Эрранд.
Все складывалось прекрасно. Светило теплое яркое солнце, и
конь резвился в манеже, как неразумный щенок.
- Король не разрешает на нем ездить, - сказал Дарнику один
из конюхов. - Его еще даже не приучали к узде. Его величество однажды говорил о
том, что это совершенно особенный конь - вот уж чего я совсем не понимаю. Конь,
он конь и есть, верно?
- Это связано с тем, что произошло, когда он появился на
свет, - попытался объяснить Дарник.
- Они все рождаются одинаковыми, - возразил конюх.
- Чтобы понять это, нужно было присутствовать при рождении
этого жеребенка, - ответил Дарник.
Вечером за ужином Гарион и Сенедра как-то странно
поглядывали друг на друга через стол, а на губах Польгары играла загадочная
улыбка.
Когда трапеза подошла к концу, Гарион потянулся и деланно
зевнул.
- Я сегодня что-то очень устал, - сказал он. - Вы можете
здесь еще посидеть, если хотите, а я пошел спать.
- Конечно, Гарион, - сказала Польгара.
Он поднялся, и Эрранд почувствовал исходящее от него
волнение. С напускной небрежностью он обратился к Сенедре.
- Идешь, дорогая? - спросил он, выражая этими двумя словами
предложение помириться.
Сенедра взглянула на него с бесконечной нежностью во
взгляде.
- Да, Гарион, - сказала она, вспыхнув нежно-розовым
румянцем. - Пожалуй, да. Я тоже очень устала.
- Спокойной ночи, дети, - с теплотой в голосе произнесла
Польгара, - приятного вам сна.
- Что ты им сказала? - спросил дочь Бельгарат, после того
как королевская чета рука об руку покинула зал.
- Много чего, отец, - самодовольно ответила она.
- Кто-то из них совершил чудо, - сказал он. - Дарник, будь
добр, налей-ка мне полную. - Он протянул Дарнику, сидевшему рядом с бочонком,
пустую кружку.
Польгара была так довольна своим успехом, что даже
воздержалась от язвительных высказываний по этому поводу.
Было уже далеко за полночь, когда Эрранд проснулся от
легкого толчка.
- Ну и крепко же ты спишь, - произнес голос, доносившийся,
казалось, из глубины его сознания.
- Мне снился сон, - ответил Эрранд.
- Понятно, - сухо произнес голос. - Одевайся. Ты должен
пойти в Тронный зал.
Эрранд послушно выбрался из постели, натянул тунику и
засунул ноги в короткие сендарийские сапожки из мягкой кожи.
- Только тихо, - приказал голос. - Не разбуди Польгару и
Дарника.
Эрранд тихо вышел из комнаты и прошел по длинным пустым
коридорам к просторному Тронному залу, где три года назад он вложил в руку
Гариона Шар Алдура, навсегда изменив жизнь молодого человека.
Эрранд потянул на себя тяжелую дверь, она слегка скрипнула,
и из-за нее послышался голос:
- Кто там?
- Это я, Бельгарион, - ответил Эрранд.
Огромный зал был освещен мягким голубым сиянием, которое
излучал Шар Алдура, покоившийся на рукояти огромного Ривского меча, который
висел над троном острием вниз.
- Что ты здесь делаешь в такой час, Эрранд? - спросил его
Гарион. Король Ривский сидел, развалившись на троне, перекинув ногу через
подлокотник.
- Мне приказали прийти сюда, - ответил Эрранд.
Гарион удивленно уставился на него.
- Приказали? Кто приказал?
- Ты знаешь кто, - сказал Эрранд, войдя в зал и закрыв за
собой дверь. - Он. Гарион заморгал глазами.
- Он с тобой тоже говорит?
- Сегодня в первый раз. Хотя я знал, что когда-нибудь это
произойдет.
- Если он никогда не... - Гарион не договорил и, пораженный,
поднял глаза к Шару.
Мягкое голубое свечение камня внезапно сменилось на густой
темно-красный свет. Эрранд отчетливо услышал странный звук. Когда он носил Шар,
у него в ушах постоянно звучал хрустальный звон его песни, но теперь в этом
звоне появился безобразный металлический скрежет, словно камень наткнулся на что-то
или на кого-то и пришел в ярость.
- Берегитесь! - Они оба отчетливо услышали голос, не
запомнить который было невозможно. - Берегитесь Зандрамас!
Глава 5
Как только рассвело, Эрранд и Гарион отправились на поиски
Бельгарата. Этой ночью им не удалось сомкнуть глаз; Эрранд чувствовал, как
напряжен Гарион, да и сам он прекрасно понимал, что полученное ими
предупреждение касалось дела такой важности, что все остальное по сравнению с
ним отступало на второй план. Они не стали говорить об этом, а просто сидели в
темноте Тронного зала, время от времени посматривая на Шар Алдура, но камень,
на мгновение неожиданно побагровевший, будто от гнева, снова замерцал привычной
голубизной.
Бельгарата они застали сидящим у недавно разведенного огня в
комнате рядом с королевской кухней. Рядом с ним на столе лежали толстый ломоть
хлеба и огромная головка сыра. Эрранд взглянул на хлеб и сыр, внезапно осознав,
как он голоден. Старый колдун сидел погруженный в свои мысли и созерцал
пляшущие языки пламени; на плечи его был накинут толстый серый плед, хотя в
комнате было не холодно.
- Раненько вы проснулись, - заметил он, когда Гарион и
Эрранд, войдя в комнату, устроились рядом с ним у огня.
- И ты тоже, дед, - сказал Гарион.
- Мне приснился необычный сон, - ответил старик. - Я все
никак не могу от него отвязаться. Мне почему-то приснилось, что наш Шар
покраснел.
- Так оно и было, - тихо проговорил Эрранд.
