Примером вышесказанного может служить ситуация, сложившаяся
в Арендии в год двадцатитрехлетия Гариона. До тех пор год шел очень хорошо. С
непониманием, омрачавшим ранее его отношения с Сенедрой, было покончено, и
жизнь Гариона с его своенравной маленькой супругой превратилась в семейную
идиллию. Военная кампания императора Маллореи Каль Закета, чье присутствие на
континенте вызывало немалое беспокойство, увязла в горах западного Хтол-Мургоса
и обещала тянуться еще десятилетия вдали от границ всех западных королевств.
Генерал Вэрен герцог Анадильский, в качестве регента при дряхлеющем императоре
Рэн Боуруне XXIII, твердой рукой пресек притязания великих фамилий Толнедры на
императорский трон. В общем, Гарион предвкушал период мира и спокойствия, пока
однажды теплым летним днем не получил письма от короля Кородуллина
Арендийского.
Гарион и Сенедра коротали тихий вечер в уютных королевских
покоях, ведя неспешную беседу о разных ничего не значащих пустяках, наслаждаясь
обществом друг друга. Гарион сидел, лениво развалившись в большом голубом
бархатном кресле у окна, а Сенедра сидела перед зеркалом в золоченой раме,
расчесывая свои длинные медно-рыжие волосы. Гариону очень нравились волосы
Сенедры. У них был потрясающий цвет, приятный запах, и одна очаровательно
непослушная кудряшка маняще падала на ее гладкую белую шею. Когда слуга внес на
серебряном подносе письмо от короля Арендии, Гарион почти с сожалением оторвал
взгляд от своей хорошенькой жены. Он сломал причудливую восковую печать и
развернул хрустящий свиток.
- От кого это, Гарион? - спросила Сенедра, продолжая с
задумчивым блаженством водить расческой по волосам, глядя на свое отражение в
зеркале.
- От Кородуллина, - ответил тот и начал читать.
"Приветствую Его Величество, Короля Бельгариона
Ривского, Повелителя Запада, - начиналось письмо. - Питаем искреннюю надежду,
что это послание застанет Вас и Вашу королеву в добром здравии и спокойном
расположении духа. Я был бы рад позволить моему перу подробно описать то
глубокое почтение, которое я питаю к Вам и Ее Величеству, но Арендии угрожают
крупные неприятности; и поскольку они напрямую вызваны действиями некоторых
Ваших друзей, я намерен прибегнуть к Вашей помощи в их разрешении.
К нашей величайшей скорби, нашего дорогого друга барона
Во-Эмборского одолели тяжелые раны, нанесенные ему на поле брани при Тул-Марду.
Его кончина этой весной повергла нас в такое глубокое горе, которое я не в
состоянии выразить в этом письме.
Он был добрым и верным рыцарем. Его наследником, поскольку у
него и баронессы Нерины не было детей, стал дальний родственник, некто господин
Эмбриг, несколько поспешно посвященный в рыцари, которого, боюсь, гораздо
больше волнуют полученные им в наследство земли, чем вопросы дворянской чести.
Самым неподходящим для человека благородного происхождения образом он сразу же
после похорон своего благодетеля в сопровождении пестрого сборища других
рыцарей, своих дружков и собутыльников, отправился прямо в Во-Эмбор, чтобы
войти во владение своими новыми поместьями. В Во-Эмборе господин Эмбриг со
своей компанией предались недостойному кутежу, и, когда их разум погрузился в
кубки, один из этих бесстыжих рыцарей выразил восхищение красоте и добродетели
только что овдовевшей баронессы Нерины. Без долгих раздумий, даже не помыслив о
понесенной этой дамой недавней утрате, господин Эмбриг тут же пообещал ее руку
своему пьяному дружку. По действующим сейчас в Арендии законам господин Эмбриг
действительно имел на это право, хотя ни один истинный рыцарь не стал бы так
бесцеремонно навязывать свою волю погруженной в траур родственнице.
Известие об этом возмутительном случае в мгновение ока
донеслось до господина Мандореллена, могущественного барона Во-Мандорского, и
этот доблестный рыцарь тут же оседлал коня. Вы легко можете себе вообразить,
что произошло по его прибытии в Во-Эмбор, принимая во внимание отвагу
Мандореллена и его глубокое участие в судьбе баронессы Нерины. Господин Эмбриг
и его компания опрометчиво попытались встать у него на пути, и, как я понял,
все закончилось многочисленными увечьями и несколькими смертями. Друг наш взял
баронессу под свое покровительство и увез к себе в Во-Мандор. Господин Эмбриг,
который, к сожалению, скоро оправился от ран, объявил войну между Эмбором и
Мандором и призвал на нее своих вассалов. Другую часть знати собрал под свои
знамена Мандореллен, и теперь юго-западная Арендия пребывает на грани всеобщей
войны. До меня даже дошли известия о том, что Лелдорин Вилданторский, который
горяч, как мальчишка, собрал армию астурийских лучников и в настоящий момент
ведет их на юг, чтобы прийти на помощь своему давнему соратнику.
Вот так обстоят дела. Знайте же, что, если мне придется
принимать решение, чтобы разрешить этот спор, действующие законы вынудят меня
принять сторону господина Эмбрига.
Призываю Вас, король Бельгарион, приехать в Арендию и
использовать Ваше влияние на ваших бывших соратников и дорогих друзей, чтобы
спасти их от нависшей над ними опасности. Только Ваше вмешательство может
предотвратить угрозу надвигающейся катастрофы.
С выражением надежды и дружбы,
Кородуллин ".
Гарион беспомощно вертел в руках письмо.
- Почему я? - тупо повторял он.
- Что он пишет, дорогой? - спросила Сенедра, откладывая
расческу и беря в руки гребень из слоновой кости.
- Он пишет, что... - Гарион замолчал. - Мандореллен и
Лелдорин... - Он поднялся и выругался. - Вот, - произнес он, кинув ей письмо. -
Прочти. - Держа за спиной сжатые в кулаки руки и бормоча проклятия, он зашагал
взад и вперед по комнате.
Сенедра тем временем читала письмо.
- О боги всемогущие, - наконец в ужасе произнесла она. -
Какой кошмар...
- Да, это все, что можно сказать по этому поводу. - Он снова
принялся перебирать все известные ему ругательства.
- Гарион, не говори таких слов. Так ты похож на разбойника с
большой дороги. Что ты теперь собираешься делать?
- Не имею ни малейшего понятия.
- Ну, тебе же придется что-нибудь предпринять.
- Но почему я? - взорвался он. - Почему они всегда все
сваливают на меня?
- Потому что все знают, что никто не может справиться с этими
маленькими неприятностями лучше, чем ты.
- Спасибо за доверие, - сухо ответил он.
- Не дуйся, - сказала она и в задумчивости поджала губы,
постукивая гребнем по щеке. - Тебе, конечно, понадобится твоя парадная корона
и, думаю, голубой с серебристым камзол тоже будет кстати.
- О чем это ты?
