- Надежда всегда есть, - ответил Вэрен, но уверенности в его
словах не было.
- Могу я его теперь видеть?
- Конечно. - Генерал хмуро поглядел на Гариона. - Ваше
величество, - кивнув, произнес он.
- Ваше высочество, - ответил Гарион, вспомнив, что
хитроумный отец Сенедры несколько лет назад, "усыновил" Вэрена, и,
следовательно, тот являлся наследником императорской короны.
Вэрен, прихрамывая, провел их по мраморным коридорам
огромного дворца в уединенное крыло к двери, по обе стороны которой стояли на
страже легионеры в сверкающих латах. Появился Морин, камергер императора,
облаченный в коричневую мантию. Морин заметно состарился с того времени, когда
Гарион видел его в последний раз, и у него на лице ясно читалось беспокойство о
слабеющем императоре.
- Морин, дорогой, - сказала Сенедра, порывисто обнимая
лучшего друга своего отца.
- Маленькая моя Сенедра, - нежно произнес он в ответ. - Я
так рад, что ты успела. Он все время тебя зовет. Он знает, что ты должна
приехать, и, кажется, только на этом и держится.
- Он в сознании?
Морин кивнул:
- Часто дремлет, но сознания еще не терял.
Сенедра отстранила его, расправила плечи и старательно
изобразила на лице ясную оптимистичную улыбку.
- Хорошо, - сказала она. - Давайте зайдем.
Рэн Боурун лежал на широкой кровати под золотистым
балдахином. Он никогда не обладал внушительной фигурой, а болезнь сделала его
похожим на скелет. На бледном, осунувшемся лице императора резко выделялся
заострившийся нос. Рэн Боурун лежал с закрытыми глазами, каждый вдох давался
ему с трудом.
- Отец? - едва слышно, почти шепотом проговорила Сенедра.
Император приоткрыл один глаз.
- Ну, - раздраженно произнес он, - наконец-то явилась.
- Я выехала сразу же, как только узнала о твоей болезни, -
сказала она ему, наклоняясь к постели, чтобы поцеловать его в щеку.
- Все равно, ты заставила себя долго ждать, - проворчал он.
- Но теперь, когда я приехала, давай подумаем, как тебе,
помочь.
- Не надо меня успокаивать, Сенедра. Мои врачи от меня
отказались.
- Да что они понимают? Мы, Боуруны, никогда не умрем.
- Неужели кто-то издал такой указ без моего ведома? -
Император поглядел через плечо дочери на своего зятя. - Прекрасно выглядишь,
Гарион, - сказал он.
- И пожалуйста, не трать даром времени на уверения о том,
как прекрасно я выгляжу.
- Да уж, выглядишь ты, прямо скажем, не блестяще, - ответил
Гарион.
Рэн Боурун в ответ оскалил зубы в усмешке. Затем снова
обратился к дочери.
- Ну что, Сенедра, - довольным голосом сказал он, - из-за
чего мы сегодня с тобой подеремся?
- Подеремся? Кто сказал, что мы собираемся драться?
- Мы всегда с тобой деремся. Я давно этого ждал. Я не
припомню по-настоящему хорошей драки с того раза, когда ты украла моих
легионеров.
- Одолжила, отец, - автоматически поправила она.
- Ты так это называешь? - Он лукаво подмигнул Гариону. -
Жаль, что тебя там не было, - хихикнул он. - Эта девчонка довела меня до
припадка, а потом стянула все мое войско, пока я бился в судорогах с пеной у
рта.
- Одолжила! - воскликнула Сенедра.
Рэн Боурун снова захихикал, но смех перешел в раздирающий
горло кашель. Когда приступ миновал, он закрыл глаза и задремал, пока Сенедра
стояла, наклонившись над ним.
Приблизительно через четверть часа в комнату неслышно вошел
Морин с маленьким пузырьком и серебряной ложечкой.
- Время принимать лекарство, - обратился он к Сенедре. - Не
думаю, чтобы это здорово помогало, но мы все равно следуем предписаниям врачей.
- Это ты, Морин? - спросил император, не открывая глаз.
- Да, Рэн Боурун.
- Из Тол-Рейна что-нибудь слышно?
- Да, ваше величество.
- Что они говорят?
- Боюсь, что и там сезон уже тоже закончился.
- Но хоть одно-то дерево с ягодами должно было где-нибудь
остаться, - устало произнес император.
- Его величество пожелал отведать свежих ягод, - объяснил
Морин Сенедре и Гариону.
- Не просто каких-нибудь ягод, Морин, - прохрипел Рэн
Боурун. - Вишен. Я хочу вишен. Тому, кто сейчас принесет мне спелых вишен, я
готов пожаловать титул Великого герцога.
- Не капризничай, отец, - принялась увещевать его Сенедра. -
Вишни уже два месяца как отошли. Хочешь съесть вкусный спелый персик?
- Я не хочу персиков. Я хочу вишен!
- Но где ж их взять, если на дворе осень.
- Разве дождешься чего-нибудь от слуг, если родная дочь не
хочет мне услужить, - обвинил он Сенедру.
Гарион наклонился вперед и, прошептав на ухо жене: "Я
сейчас вернусь", вместе с Морином вышел из комнаты. В коридоре им
встретился генерал Вэрен.
- Ну как он? - спросил генерал.
- Капризничает, - ответил Гарион. - Вишен хочет.
- Я знаю, - вздохнул Вэрен. - Он уже две недели их просит.
Это очень похоже на Боуруна - требовать невозможного.
- Здесь в саду растут вишневые деревья?
- Да, есть пара штук. А что?
- Мне надо бы с ними поговорить, - как ни в чем не бывало
объяснил Гарион. Вэрен бросил на него подозрительный взгляд. - В этом нет
ничего аморального, - заверил его Гарион.
Вэрен махнул рукой и отвернулся.
- Прошу тебя, Бельгарион, - проговорил он страдальческим
голосом, - не пытайся мне это объяснить. Я даже слышать об этом не хочу. Если
ты хочешь это сделать, то делай поскорее, но только не пытайся, пожалуйста,
убедить меня, будто это естественно и нормально.
- Ладно, - согласился Гарион. - Так как пройти в сад?
Все оказалось легче легкого. Гарион много раз видел, как
Бельгарат-волшебник проделывал нечто подобное. Не прошло и десяти минут, как он
уже стоял в коридоре у комнаты больного с корзиночкой темно-бордовых вишен.
Вэрен взглянул на ягоды, но ничего не сказал. Гарион
тихонько отворил дверь и вошел внутрь.
Рэн Боурун сидел на постели, опираясь на подушки.
- Не понимаю, почему бы и нет, - говорил он Сенедре. -
Почтительная дочь уже давно подарила бы отцу с полдюжины внуков.
- Успеется, отец, - ответила она. - Почему всех это так
беспокоит?
