- В общем, - продолжала драснийская королева, - теперь по
землям Вордов разгуливают целые полчища лихих арендийских рыцарей, изображающих
из себя бандитов, которые грабят и жгут что хотят. У Вордов нет того, что можно
было бы назвать армией, поэтому они возопили о помощи со стороны легионов. Моим
людям удалось раздобыть копию ответа Вэрена. - Она развернула документ. -
"Приветствуем правительство Вордского королевства. Ваш недавний призыв о
помощи удивил меня безмерно. Безусловно, достопочтенные господа в Тол-Ворде не
захотят, чтобы я нарушил суверенитет их вновь образованного королевства,
посылая к ним через границу толнедрийские легионы, чтобы справиться с
несколькими арендийскими головорезами. Поддержание общественного порядка
является наиважнейшей задачей любого правительства, и я со своими войсками не
смею вмешиваться в столь основополагающую область вашей деятельности. Подобные
действия с моей стороны вызвали бы у здравомыслящих людей во всем мире сомнения
в жизнеспособности вашего молодого государства. Искренне желаю вам, однако,
поскорее разобраться в этом сугубо внутреннем деле".
Анхег принялся хохотать, в восторге стуча по столу тяжелым
кулаком.
- Я бы выпил по этому поводу, - проговорил он.
- По-моему, нам всем следует выпить, - согласился Гарион. -
Поднимем кубки за усилия Вордов в поддержании порядка.
- Надеюсь, что господа меня простят, - сказала королева
Поренн. - Ни одна женщина не смеет даже надеяться состязаться с алорийскими
королями, когда дело доходит до серьезной выпивки.
- Разумеется, Поренн, - великодушно согласился Анхег. - Мы
даже выпьем за тебя твою долю.
- Ты очень добр, - ответила она и удалилась.
Остаток вечера для Гариона затерялся в тяжелом тумане винных
паров. Он, кажется, помнил, как он поддерживаемый Анхегом с одной стороны и
Брендом с другой, раскачиваясь, брел по коридору. Они шли, положив руки друг
другу на плечи, и поочередно спотыкались. Еще он вроде бы помнил, что они пели.
Вообще-то Гарион критически относился к своим певческим способностям и, будучи
трезвым, никогда не пел. В ту ночь, однако, это казалось самым естественным и
приятным занятием.
Гарион раньше никогда не напивался допьяна. Тетушка Пол не
одобряла пьянства, и он, как и в большинстве случаев, полагался здесь на ее
мнение. Таким образом, он оказался совершенно не готов к тому, что почувствовал
на следующее утро.
Сенедра, мягко выражаясь, не проявила сочувствия. Как и
любая другая женщина с начала мира, она злорадно наблюдала за мучениями своего
супруга.
- Я говорила тебе, что ты слишком много пьешь, - напомнила
она ему.
- Не надо, пожалуйста, - простонал он, держась руками за
голову.
- Ты сам виноват, - продолжала она.
- Оставь меня, - взмолился он. - Дай мне умереть спокойно.
- О нет, думаю, ты не умрешь, Гарион. Возможно, ты этого
хотел бы, но ты не умрешь.
- Зачем обязательно так кричать?
- Мы все были без ума от твоего пения, - радостно поздравила
она его. - Я думаю, что ты открыл неизвестные доселе ноты.
Гарион простонал и закрыл лицо трясущимися руками.
Заседание Алорийского Совета продолжалось еще около недели.
Оно, возможно, продлилось бы и дольше, если бы не яростный осенний шторм,
напомнивший гостям, что пора возвращаться на материк, пока на Море Ветров не
прекратилась навигация.
Через некоторое время Бренд, высокий стареющий ривский
сенешаль, попросил у Гариона частной аудиенции. Шел проливной дождь, по окну в
кабинете Гариона непрерывно стекали потоки воды, а двое мужчин сидели в уютных
креслах за столом друг против друга.
- Могу я с тобой откровенно поговорить, Бельгарион? -
спросил великан с печальными глазами.
- Ты же знаешь, что нет нужды об этом спрашивать.
- Дело очень деликатное. Я не хочу тебя обидеть.
- Говори все, что считаешь нужным. Я обещаю, что не обижусь.
Бренд поглядел в окно на серое небо и косые струи дождя.
- Бельгарион, вы с принцессой Сенедрой женаты уже почти
восемь лет.
Гарион кивнул.
- Я не пытаюсь вмешиваться в вашу личную жизнь, но, в конце
концов, то, что твоя жена до сих пор не произвела наследника, - вопрос
государственной важности.
Гарион насупился.
- Я знаю, что и ты, и Анхег, и все остальные очень этим
озабочены. Но я думаю, что вы волнуетесь преждевременно.
- Восемь лет - это долгий срок, Бельгарион. Все мы знаем,
как сильно ты любишь свою жену. Мы все к ней очень привязаны. - Бренд
улыбнулся. - Хотя с ней порой бывает трудновато.
- Я это заметил.
- Мы охотно последовали за ней на поле брани при Тул-Марду -
и снова последуем, если она нас позовет, - но, возможно, нам стоит признать
вероятность того, что она бесплодна.
- Я уверен, что это не так, - твердо произнес Гарион.
- Почему же у нее тогда нет детей?
На этот вопрос Гарион ответить не мог.
- Бельгарион, судьба нашего королевства - и всей Алории -
зависит от биения твоего сердца, которое в любой момент может прекратиться. Во
всех северных королевствах только об этом и говорят.
- Я не знал об этом, - признался Гарион.
- Гродег со своими приспешниками были навсегда стерты с лица
земли при Тул-Марду, но в отдаленных районах Черека, Драснии и Алгарии снова
воспрял Медвежий культ. Тебе ведь об этом известно?
Гарион кивнул.
- И даже в городах есть те, кто разделяет убеждения и
сочувствует целям этого культа. И они не обрадовались, когда ты выбрал в жены
толнедрийскую принцессу. Слухи о том, что Сенедра не способна к деторождению
из-за того, что Белар не одобрил вашу женитьбу, уже поползли через границу.
- Все это суеверная чушь, - фыркнул Гарион.
- Конечно, чушь, но, если возобладает подобный образ мыслей,
то последствия могут быть самыми нежелательными. Другие силы в алорийском
обществе - дружественные тебе - очень этим обеспокоены. Откровенно говоря,
довольно широко бытует мнение, что тебе пришло время развестись с Сенедрой.
- Что?
- Это в твоей власти. Все считают, что самое лучшее для тебя
было бы оставить бесплодную толнедрийскую принцессу и взять молодую, плодовитую
алорийку, которая наградит тебя дюжиной младенцев.
- Это абсолютно исключено, - горячо возразил Гарион. - Я
никогда так не поступлю. Разве эти идиоты никогда не слышали о Во-Мимбрском
соглашении? Я не мог бы развестись с Сенедрой, даже если бы захотел. Наша
женитьба была оговорена еще пять веков назад.
