Гарион еще несколько недель после того, как они уехали, не
находил себе места. Ему даже пришло в голову, что либо он не сумел все толком
объяснить, либо тетушка Пол чего-то не поняла.
В самый разгар весны, когда луга, покрывавшие крутые склоны
за городом, превратились в ярко-зеленый ковер, по которому здесь и там были
разбросаны пестрые полевые цветы, Сенедра начала себя вести довольно странно.
Гарион то и дело видел ее в саду, где она с необычайно нежным выражением лица
созерцала свои дубки, а очень часто она вообще уходила из цитадели и
возвращалась в сопровождении Арелл, с ног до головы усыпанная полевыми цветами.
Перед каждой трапезой она выпивала глоток из серебряного флакончика и при этом
страшно морщилась.
- Что это ты пьешь? - полюбопытствовал он однажды утром.
- Это для бодрости, - содрогаясь, ответила она. - Настойка
на дубовых почках - совершенно отвратительная.
- Это тетушка Пол тебе приготовила?
- Откуда ты знаешь?
- Ее лекарства всегда отвратительны.
- M-м... - рассеянно произнесла она. Потом пристально
поглядела на него. - Ты сегодня очень занят?
- Не очень. А что?
- Я подумала, не заглянуть ли нам на кухню - взять мяса,
хлеба и сыра. Мне так хочется пойти на целый день в лес.
- В лес? Зачем?
- Гарион, - сердито сказала она. - Я всю зиму просидела
безвылазно в этом ужасном старом замке. Мне нужен свежий воздух, солнечный
свет, запах деревьев и цветов на лугу, а не эти промозглые серые камни.
- Попроси Арелл сходить с тобой.Я не могу отлучаться на
целый день.
Она устало вздохнула.
- Ты же только что сказал, что у тебя нет важных дел.
- Никогда не знаешь наверняка. Вдруг что-нибудь появится.
- Ничего, подождет, - процедила она сквозь зубы.
Гарион метнул на нее быстрый взгляд, распознал угрожающие
признаки и ответил как можно мягче:
- Наверное, ты права, дорогая. Почему бы нам и вправду не
совершить небольшую вылазку. Давай позовем с собой Арелл и, может быть, Кейла.
- Нет, Гарион, - твердо возразила она.
- Нет?
- Определенно нет.
Итак, вскоре после завтрака король Ривский рука об руку со
своей маленькой королевой вышли из цитадели с изрядно нагруженной корзинкой,
перешли через широкий луг за городом и остановились под дырявой тенью
вечнозеленых деревьев на крутом склоне, ведущем к заснеженным остроконечным
вершинам, которые образуют горный хребет Острова.
Как только они вошли в лес, с лица Сенедры исчезли все
признаки недовольства. Прогуливаясь между высокими соснами и елями, она набрала
цветов и сплела из них венок. Утреннее солнце пробивалось сквозь ветви деревьев
высоко над головой, бросая на лесной ковер из мха пятна золотистого света. От
можжевельника и сосен исходил дурманящий смолистый запах, а птички кружились
между высокими и стройными, как колонны, стволами, приветствуя своим щебетанием
восходящее солнышко.
Через некоторое время они вышли на поросшую мхом и
окруженную со всех сторон деревьями поляну, где по сверкающим камням, журча и
булькая, пробирался ручеек, впадавший в лесное озеро, к которому пришел
напиться воды олень с бархатистыми глазами. Олень поднял голову, обернулся,
переступив своими изящными тонкими ногами, без тени испуга поглядел на них и
пошел обратно в лес.
- Ах, как это прекрасно! - воскликнула Сенедра с нежной
улыбкой на лице. Она села на круглый валун и начала расшнуровывать свои туфли.
Гарион поставил корзину на землю и лег, растянувшись во весь
рост. Он почувствовал, как все заботы последних месяцев медленно уплывают
прочь.
- Я рад, что ты это придумала, - сказал он, потягиваясь на
прогретом солнцем мху. - Замечательная мысль.
- Естественно, - ответила она. - У меня все мысли
замечательные.
Гарион вдруг вспомнил об одной загадке, не дававшей ему
когда-то покоя.
- Сенедра, - начал он, - я давно хотел тебя спросить. Почему
все имена дриад начинаются на "Кс"? Ксера, Ксанта, например?
- У нас такой обычай, - отвечала она, продолжая возиться со
шнурками;
- А как же твое имя? Почему оно не начинается с
"Кс"?
- Начинается. - Она стащила с ноги одну туфлю. - Просто
толнедрийцы произносят его по-другому, вот и все. Поэтому и пишут иначе. Дриады
вообще мало читают и пишут, поэтому написание их не волнует.
- Ксенедра.
- Почти похоже. Только дриадское "кс" звучит
немного мягче.
Она улыбнулась, сняла вторую туфлю и с наслаждением
пошевелила пальцами ноги.
- Зачем ты разулась? - рассеянно спросил Гарион.
- Мне нравится чувствовать мох под ногами и еще мне хочется
искупаться.
- Слишком холодно. Этот ручей вытекает из ледника.
- Я только окунусь - мне это не повредит.
Она пожала плечами. Затем, словно отвечая на вызов,
поднялась и начала скидывать одежду,
- Сенедра! А если кто-нибудь увидит?
Она рассмеялась серебристым смехом.
- Ну и что, если увидят? Я не собираюсь из-за всяких глупых
условностей купаться в одежде. Не будь таким занудой, Гарион.
- Не поэтому. Просто...
- Что?
- Не важно.
Она вбежала в озеро, повизгивая от восторга и обжигающей
льдом воды. Оттолкнувшись, она нырнула, доплыла до другого берега, где в
хрустально-прозрачную воду свешивалось поросшее мхом бревно, и встала на дно.
Волосы ее струились по плечам, а на губах играла проказливая улыбка.
- Ну?! - крикнула она ему.
- Что - "ну"?
- Ты идешь?
- Нет, конечно.
- Неужели всемогущий Повелитель Запада испугался холодной
водички?
- Всемогущий Повелитель Запада не желает подхватить простуду
ради удовольствия поплескаться в ледяной воде.
- Гарион, ты определенно становишься занудой. Сними свою
корону и расслабься.
- На мне нет короны.
- Тогда сними что-нибудь другое.
- Сенедра!
Она снова рассмеялась и принялась болтать ногами, поднимая в
воздух миллионы искрящихся капель воды, которые, как алмазы, сияли в лучах
утреннего солнца. Затем она легла на воду, и ее волосы медным веером
рассыпались по гладкой поверхности озера. Венок, который она сплела, после
купания разошелся, и на воде покачивались полевые цветы.
