- Да, немного.
- А все потому, что я чувствую себя огромной и страшной.
- Это пройдет, Сенедра.
- Иногда я жалею, что люди не откладывают яиц, как птицы.
- Мне все же больше нравится старый проверенный способ, моя
милая. Да и потом, мне кажется, ты вряд ли усидела бы в гнезде.
Ирастайд в этом году прошел тихо. Празднования на Острове
были искренними, но не шумными. Казалось, все население Ривы затаило дыхание,
ожидая более значительного повода для торжества. Зима оказалась щедрой на снег
и морозы. Примерно через месяц после Ирастайда наступила недолгая оттепель - на
день или два, а затем снова воцарилась стужа, превратившая намокшие сугробы в
ледяные кирпичи. Медленно тянулись недели; все ждали.
- Нет, ты только посмотри! - однажды утром сердито сказала
Сенедра Гариону.
- Куда, дорогая? - ласково спросил он.
- Туда! - Она с раздражением указала в окно. - Опять снег
идет. - В ее голосе звучала осуждающая нотка.
- Я не виноват, - ответил он, словно оправдываясь.
- Разве я тебя обвиняю?
Она неуклюже повернулась, чтобы посмотреть на него. Из-за ее
маленького роста увеличившийся живот казался еще больше, а иногда она нарочно
выпячивала его навстречу Гариону, словно обвиняя мужа в появлении этого
уродства, испортившего ее фигуру.
- Я просто хочу сказать... - Она замолчала на середине
фразы, и лицо ее приняло странное выражение.
- С тобой все в порядке, дорогая? - спросил Гарион.
- Не говори мне, Гарион... Я... - Она опять замолчала. -
Ой... - сказала она шепотом.
- Что такое? - Он вскочил.
- О боги, - сказала Сенедра, кладя руки на поясницу. - Ой,
мама, ой, мама...
- Сенедра, я ничего не понимаю. В чем дело?
- Наверное, мне лучше лечь, - произнесла она отсутствующим
тоном. Она величаво заковыляла прочь из комнаты и вдруг остановилась на пороге.
- Мама, - снова повторила она. Лицо ее побледнело, и ей пришлось опереться на
спинку стула, чтобы не упасть. - Я подумала - было бы хорошо, если бы ты послал
за госпожой Польгарой.
- Это уже... Я хотел сказать... ты...
- Не болтай, Гарион. Открой дверь и позови тетушку Пол.
- Ты хочешь сказать, что...
- Я не хочу, Гарион, я уже говорю. - Она вразвалку подошла к
дверям спальни и снова остановилась, тяжело дыша. - О боги всемогущие! -
вырвалось у нее из уст.
Гарион, спотыкаясь, подошел к двери и распахнул ее.
- Позови госпожу Польгару! - сказал он всполошившемуся
часовому. - Немедленно! Бегом!
- Да, ваше величество! - ответил тот и, бросив копье,
поспешил исполнить приказание.
Гарион захлопнул дверь и кинулся к Сенедре.
- Могу я что-нибудь сделать? - спросил он, нелепо размахивая
руками.
- Помоги мне лечь, - сказала она ему.
- Лечь! - воскликнул он. - Ну конечно! - Он схватил ее за
руку и потянул за собой.
- Что ты делаешь?
- Кровать! - выпалил он, указывая на их королевское ложе под
бархатным балдахином.
- Я знаю, что это такое, Гарион. Помоги мне. Не надо меня
дергать.
- А! - Он поднял ее на руки и неловко пошел к кровати, глядя
перед собой широко раскрытыми глазами; мысли его путались.
- Поставь меня, ты, большой дурак!
- Лечь, - напомнил ей Гарион, вкладывая в одно слово все
свое красноречие. Он осторожно поставил ее на ноги и бросился вперед. -
Отличная кровать, - произнес он, призывно похлопывая по покрывалу.
Сенедра закрыла глаза и вздохнула.
- Дай пройти, Гарион, - терпеливо сказала она.
- Но...
- Почему бы тебе не зажечь огонь?
- Что? - Он, ничего не понимая, оглядывался по сторонам.
- Разожги камин. Это такое углубление в стене, где горит
огонь. Положи туда еще дров. Ведь нам надо, чтобы ребенку было тепло и хорошо,
правда?
Она добралась до кровати и прислонилась к ней.
Гарион бросился к камину и остановился на полпути, тупо
глядя на него.
- Что опять?
- Дрова, - ответил он. - Кончились дрова.
- Принеси из другой комнаты. Какую замечательную мысль она
сейчас изрекла! Он с благодарностью посмотрел на нее.
- Пойди в другую комнату, Гарион, - сказала Сенедра,
медленно и четко произнося каждое слово. - Возьми немного дров. Принеси их
сюда. Положи их в огонь. Ты все понял?
- Да! - радостно воскликнул он. Он кинулся в другую комнату,
схватил там полено и побежал обратно.
- Дрова, - сказал он, гордо поднял полено над головой.
- Очень хорошо, Гарион, - Сенедра с трудом забиралась в
постель. - А теперь положи его в огонь, сходи и принеси еще.
- Еще, - согласился он, бросая полено в огонь, и снова
поспешил к двери.
Когда он опустошил корзину для дров в гостиной - а за один
раз он приносил по одному полену, - то остановился, растерянно оглядываясь
вокруг, пытаясь решить, что же делать дальше. На глаза попался стул. Если
ударить стул о стену, рассудил он, получатся вполне подходящие полешки.
Дверь открылась, и вошла Польгара.
- Ты что собрался делать с этим стулом? - требовательно
спросила она.
- Дрова, - ответил он, помахивая увесистым предметом
меблировки. - Нужны дрова - чтобы огонь горел.
Она посмотрела на него, одновременно разглаживая свой белый
передник.
- Ясно, - сказала она. - И его туда же. Поставь стул,
Гарион. Где Сенедра?
- В постели, - ответил он, с сожалением опуская полированный
стул. И тут его лицо осветилось. - Ребенок, - сообщил он.
Она завела глаза к потолку.
- Гарион, - начала она осторожно, словно разговаривала с
ребенком, - Сенедре слишком рано ложиться в постель. Ей надо ходить, все время
двигаться.
Он упрямо помотал головой.
- В постели, - повторил он. - Ребенок. - Он огляделся и
снова взял стул.
Польгара вздохнула, открыла дверь и поманила часового.
- Молодой человек, - сказала она ему, - почему бы вам не
отвести его величество во двор возле кухни? Там большая куча дров. Дайте ему
топор, чтобы он мог наколоть поленьев.
