Отрывки из других работ что-то проясняли или дополняли, но
только два главных пророчества придавали всему завершенный вид, отсекая лишнее.
Продолжая работу, Гарион начал составлять подробный указатель, присваивая номер
каждому новому отрывку и увязывая этот номер с буквенными кодами, которыми был
снабжен каждый параграф Мринских рукописей. Таким образом, он обнаружил, что
каждый параграф рукописей подтверждается или объясняется тремя-четырьмя
строчками из других работ, - все, кроме отрывка с пятном, ставшего камнем
преткновения.
- Ну, как ты сегодня поработал, дорогой? - прямо спросила
Сенедра однажды вечером, когда он вернулся в королевские апартаменты в дурном
настроении. В это время она кормила Гэрана - разрумянившаяся от нежности,
держала его у груди.
- Я уже почти готов сдаться, - заявил Гарион, падая в
кресло. - Наверное, лучше всего было бы запереть библиотеку и выбросить ключ.
Сенедра посмотрела на него с обожанием и улыбнулась:
- Ты же знаешь, Гарион, лучше тебе от этого не станет. Ты и
сам понимаешь, что через день-другой ты не утерпишь, а нет такой двери, которую
ты не смог бы вышибить.
- Может, тогда сжечь все эти книги и свитки, - мрачно сказал
он. - Я больше ни о чем не могу думать. Я чувствую, что там, под этим пятном,
что-то спрятано, но нигде нет никакой подсказки, что бы это могло быть.
- Если ты сожжешь библиотеку, Бельгарат превратит тебя,
например, в редиску, - с улыбкой предостерегла она его. - Ты же знаешь, как он
обожает книги.
- Что ж, может быть, было бы неплохо побыть какое-то время
редиской, - ответил он.
- Гарион, это же так просто, - сказала она тем ангельским
голоском, который всегда сердил его. - Раз все копии с пятном, почему бы тебе
не взглянуть на оригинал?
Он смотрел на нее.
- Где-то же он должен быть, правда?
- Ну, надеюсь... да.
- Узнай, где он, и езжай посмотри или пошли за ним.
- Я об этом и не подумал.
- Конечно. Куда приятнее бушевать и ругаться и вообще быть
всем недовольным.
- Знаешь, Сенедра, а ты и впрямь здорово придумала.
- Само собой. Вам, мужчинам, всегда надо все усложнять. В
следующий раз, когда у тебя будут проблемы, дорогой, просто приходи ко мне. Я
скажу тебе, что делать.
Гарион оставил эту едкую реплику без внимания.
На следующее утро первым делом Гарион отправился в город и
зашел в храм Белара к ривскому священнику. Священник оказался мягким человеком
со спокойным лицом. Не в пример служителям культа Белара из крупных храмов на
континенте, которые частенько больше занимались политикой, чем заботились о
своей пастве, глава ривской церкви пекся исключительно о благополучии - как
физическом, так и духовном - простого народа. Гариону он всегда очень нравился.
- Вообще-то я никогда их сам не видел, ваше величество, -
сказал священник в ответ на вопрос Гариона, - но мне говорили, что они хранятся
в часовне на берегах реки Мрин - на границе болот, рядом с Боктором.
- В часовне?
- Древние жители Драснии возвели ее на том месте, где
держали в цепях Мринского пророка, - объяснил священник. - После того как
мученик умер, король Бычья Шея велел, чтобы на том месте был установлен некий
памятный знак. Часовня была построена прямо над могилой. Свиток с оригиналом
хранится там в большом хрустальном ларце. Его оберегают несколько священников.
Вообще-то людям не позволено трогать его, но для ривского короля они сделают
исключение.
- Так он всегда там был?
- Кроме времен ангараканского нашествия в четвертом
тысячелетии. Незадолго до того, как был сожжен Боктор, чтобы спасти свиток, его
вывезли на корабле в Вал-Алорн. Торак хотел до него добраться, и хранители
решили, что безопаснее будет увезти рукопись из страны.
- Это разумно, - сказал Гарион. - Спасибо за помощь, ваше
преподобие.
- Рад был помочь, ваше величество.
Дело встало за малым: выкроить несколько дней для поездки в
Драснию. Но вырваться было невозможно. На этой неделе - совсем никак, раз на
послезавтра уже была назначена встреча с владельцами порта. А на следующей - и
того хуже. Как всегда, множество официальных приемов и неотложных
государственных дел. Гарион вздохнул, поднимаясь обратно в цитадель по длинной
крутой лестнице; рядом с ним шел охранник, повсюду сопровождавший его. Ему
казалось, что здесь, на Острове, он почти что пленник. Он был скован сотней
всевозможных забот и обязанностей. Он еще помнил время, когда каждый день
встречал в седле и редко проводил две ночи подряд в одной и той же постели. Но,
поразмыслив, он не мог не признать, что даже тогда он не был свободен
настолько, чтобы делать то, что хочет. Он и не знал, что на его плечи легло
бремя ответственности еще тогда, той ветреной осенней ночью много лет назад,
когда он, тетушка Пол, Бельгарат и Дарник тайком пробрались через ворота фермы
Фалдора и вышли в огромный мир, лежащий перед ними.
- Так, - пробормотал он, - это тоже важно. Здесь и Бренд
может справиться. Им придется обходиться без меня какое-то время.
- Что, ваше величество? - вежливо спросил его стражник.
- Я просто думаю вслух, - ответил Гарион, немного
смутившись.
Сенедра казалась в тот вечер какой-то мрачной. Она
отстраненно нянчилась с Гэраном, а он играл с амулетом, висевшим на ее шее;
лицо младенца было серьезным и сосредоточенным.
- Что с тобой, дорогая? - спросил Гарион.
- Просто голова болит, - ответила она коротко. - И в ушах
звенит как-то странно.
- Ты устала.
- Наверное, да. - Сенедра поднялась. - Пожалуй, положу
Гэрана в колыбель и пойду спать, - сказала она. - Может быть, выспавшись, буду
чувствовать себя лучше.
- Давай я уложу его, - предложил Гарион.
- Нет, - ответила она со странным выражением лица. - Я
должна убедиться, что он в безопасности лежит в своей колыбельке.
- В безопасности? - Гарион рассмеялся. - Сенедра, мы же в
Риве. Это самое безопасное место в мире.
- Скажи это Арелл, - ответила она и ушла в маленькую
комнатку, примыкавшую к их спальне, - там стояла колыбель Гэрана.
Гарион читал до поздней ночи. Мрачное беспокойство Сенедры
передалось и ему, и спать не хотелось. Наконец он отложил книгу и подошел к
окну, чтобы взглянуть на освещенные луной воды Моря Ветров, расстилавшегося перед
ним. В бледном лунном свете длинные медленные волны напоминали расплавленное
серебро, и их спокойный величественный бег действовал гипнотически. Наконец
Гарион задул свечу и пошел в спальню.
