Корабль, который он нанял в Коту, был предназначен для
путешествий по реке - широкое суденышко с очень мелкой осадкой. На веслах
сидели крепкие ребята; они развили приличную скорость, гребя против медленного
течения реки Мрин, лениво извивающейся среди болот.
К ночи они поднялись на десять миль вверх от Коту, и капитан
старательно пришвартовал свой корабль к какой-то коряге просмоленным канатом.
- Плохо в темноте искать проток, - сказал он Гариону. - Один
неверный поворот, и следующий месяц мы проведем, блуждая по болотам.
- Вам лучше знать, капитан, - ответил тот. - Я не буду вам
мешать.
- Может, кружечку эля, ваше величество? - предложил капитан.
- Это неплохая мысль, - согласился Гарион.
С кружкой в руке, облокотясь на перила, Гарион смотрел на
мелькающие огоньки светлячков и слушал бесконечные песни лягушек. Стояла теплая
весенняя ночь, и сырой, густой запах болот наполнял его ноздри.
Послышался тихий всплеск - наверное, это рыба, а может быть,
выдра нырнула.
- Бельгарион? - отчетливо раздался странный писклявый голосок.
Он шел откуда-то от воды. Гарион вглядывался в бархатную темноту.
- Бельгарион? - снова послышался голос.
- Да... - осторожно ответил Гарион.
- Мне надо сказать тебе кое-что.
Последовал еще один тихий всплеск, и корабль немного
качнулся. Швартов, закрепленный за корягу, погрузился в воду, и некая тень
быстро скользнула по нему вверх и перемахнула через поручень. Тут она
остановилась, и Гарион услышал, как на палубу капает вода. Маленькая, чуть выше
четырех футов фигурка двинулась к нему забавной шаркающей походкой.
- Ты постарел, - сказало существо.
- Бывает, - ответил Гарион, пристально вглядываясь, чтобы
узнать, кто это. Из-за облаков выскользнула луна, и оказалось, что Гарион
смотрит прямо в заросшее шерстью большеглазое лицо болотного жителя - фенлина.
- Тюпик? - недоверчиво спросил он. - Это ты?
- Не забыл... - Маленькое, покрытое шерстью существо явно
обрадовалось.
- Конечно, я тебя помню.
Корабль качнулся еще раз, и вверх по швартову взбежала еще
одна маленькая мохнатая тень. Тюпик недовольно повернулся.
- Поппи! - сердито чирикнул он. - Иди домой!
- Нет, - спокойно ответила она.
- Ты должна делать то, что я тебе говорю! - сказал он ей,
топая ногой по палубе.
- Почему?
Тюпик в отчаянии посмотрел на нее.
- Они все такие? - спросил он Гариона.
- Кто - "они"?
- Женщины, - с отвращением произнес Тюпик.
- Большинство из них - да.
Тюпик вздохнул.
- Как поживает Вордей? - спросил их Гарион.
Поппи издала всхлип отчаяния.
- Нашей матушки больше нет, - сказала она печально.
- Мне очень жаль.
- Она очень устала от жизни, - вздохнул Тюпик.
- Мы покрыли ее цветами, - добавила Поппи. - И заперли ее
дом.
- Ей бы это понравилось.
- Она сказала, что однажды ты вернешься, - сказал ему Тюпик.
- Она была очень мудрой.
- Да.
- Она сказала, что мы должны подождать, когда ты вернешься,
и тогда передать тебе вот что...
- Что же?
- Зло выступает против тебя.
- Я уж и сам начал это подозревать.
- Мама просила передать тебе, что у зла много лиц и что эти
лица не всегда похожи друг на друга, но то, что стоит за ними, не имеет
никакого лица, оно исходит из такой дали, которую ты не можешь себе
представить.
- Я не совсем понял.
- Оно пришло из-за звезд, - сказал Тюпик.
Гарион пристально смотрел на него.
- Вот это нам и надо было передать, - заверила его Поппи. -
Тюпик слово в слово сказал тебе то, что мама ему велела.
- Расскажи Бельгарату про маму, - сказал Тюпик, - и передай,
что она хотела поблагодарить его.
- Передам.
- До свидания, Бельгарион, - сказал фенлин.
Поппи издала тихий проникновенный звук, подбежала, шлепая, и
ткнулась носом в руку Гариона.
А затем они оба ускользнули куда-то в сторону и пропали в
темных водах болот.
Глава 16
Место оказалось очень мрачным. На краю плоской унылой
равнины, поросшей жесткой бурой травой, жалась к берегу реки деревня. За
широким изгибом реки Мрин расстилались бесконечные зелено-коричневые просторы
болот. Деревня состояла из двух дюжин домов серого цвета - все они скучились
вокруг прямоугольного каменного здания часовни. Настилы шаткой пристани,
изготовленные из выбеленного до цвета голых костей сплавного леса, тянулись в
реку, как пальцы скелета; сохли рыбачьи сети, растянутые на шестах, наполняя
рыбным запахом влажный воздух, звеневший от комаров.
Корабль прибыл около полудня, и Гарион немедленно покинул
ветхую пристань и по грязной, изрытой колеями улице отправился к часовне,
ступая осторожно, чтобы не поскользнуться, ощущая любопытство в тупых взглядах
деревенских жителей, - они разглядывали его и Ривский меч, висевший у него за
спиной.
Когда он, подойдя к потускневшим бронзовым воротам, испросил
разрешения войти, священники, охранявшие часовню, встретили его подобострастно,
почти раболепно. Они провели его через вымощенный плитками двор, с гордостью
показали ветхую конуру и толстый просмоленный столб, на котором сохранился
обрывок цепи - здесь провел свои последние дни сумасшедший Мринский пророк.
Внутри часовни стоял традиционный алтарь с огромной
медвежьей головой, вырезанной из камня. Гарион обратил внимание, что внутри
маленький храм нуждался в хорошей уборке, да и сами священники выглядели
помятыми и грязными. Он и раньше замечал, что первым проявлением религиозного
рвения является неодолимое отвращение к воде и мылу. Святые места, да и те, кто
посещал их, казалось, всегда плохо пахли.
