"Но зри: камень, лежащий в центре Света, будет пылать
алым, и глас мой обратится к Сыну Света и откроет ему имя, которое носит Дитя
Тьмы. И Дитя Света возьмет меч Хранителя и отправится на поиски того, что
скрыто. Долог будет его путь и будет он из трех частей состоять. И знай, что
путь сей начался, когда род Хранителя был продолжен. Береги же семя
Хранителево, ибо другому не бывать. Хорошо же береги его, поелику завладей
семенем сиим Дитя Тьмы и унеси его туда, где зло обитает, лишь выбор слепой
решит исход. Ежели же семя Хранителево прочь унесено будет, тогда Возлюбленный
и Вечный да возглавит путь. И он найдет дорогу в обитель зла среди Тайн. И в
каждой Тайне лежит лишь часть пути, и да найдет он их все-все - иначе пойдет
дорога криво и Тьма восторжествует. Поторопись же на встречу, где положен будет
конец пути. И встрече сиеи надлежит произойти в месте, коего нет, и выбор да
свершится там".
Гарион перечитал этот отрывок, а затем еще раз, чувствуя,
как вселенский холод поглощает его рассудок. Наконец он поднялся и подошел к
двери сводчатой комнаты.
- Мне понадобятся перо и бумага, - сказал он священнику,
стоявшему за дверью. - И пошлите кого-нибудь вниз, к реке. Пусть он скажет
капитану моего корабля, чтобы готовился к отплытию. Как только я закончу здесь,
мы отправляемся в Коту.
Священник смотрел широко раскрытыми глазами на ослепительно
сияющий Шар в руке Гариона.
- Не стой здесь, отче, иди! - сказал ему Гарион. - Судьба
всего мира зависит сейчас от нас.
Священник заморгал и поторопился прочь.
На следующий день Гарион был в Коту, а еще примерно через
полтора дня он добрался до Алдурфорда в северной Алгарии. По счастью, ему
встретились гуртовщики, переводившие вброд стадо полудикого алгарийского скота,
и Гарион тотчас обратился к ним с просьбой, прозвучавшей как приказание.
- Мне понадобятся две лошади, - сказал он, пропуская
традиционные приветствия, - самые лучшие, какие у вас есть. Мне надо быть в
Долине Алдура до конца недели.
Гуртовщик, свирепого вида алгарийский воин, задумчиво
посмотрел на него.
- Хорошие лошади дорого стоят, ваше величество, - отважился
произнести он, и глаза его загорелись.
- Это не имеет значения. Они должны быть готовы через
четверть часа. И бросьте мне в седельную сумку какой-нибудь еды.
- Неужели ваше величество не хочет даже поговорить о цене? -
Голос гуртовщика выдал его глубокое разочарование.
- Цена будет ваша, - ответил ему Гарион. - Просто посчитайте
все, я заплачу.
Гуртовщик вздохнул.
- Тогда возьмите их в подарок, ваше величество, - сказал он.
Потом скорбно посмотрел на короля Ривского. - Но вы, конечно, понимаете, что
испортили мне весь день.
Гарион не сдержал улыбки.
- Если бы у меня было время, добрый гуртовщик, я бы
торговался с тобой целый день до последнего гроша, но у меня срочное дело на
юге.
Гуртовщик грустно покачал головой.
- Не переживай, друг мой, - сказал ему Гарион. - Если
хочешь, я каждому встречному буду ругать тебя и рассказывать, как гнусно ты
меня обманул.
Взгляд гуртовщика просветлел.
- Это было бы чрезвычайно любезно с вашей стороны, ваше
величество.
Гарион с любопытством на него посмотрел.
- В конце концов, человеку необходимо заботиться о том, что
думают о нем люди. Лошади будут готовы, когда вы скажете. Я сам подберу их.
Гарион пустил коней в галоп. Он скакал целый день, его
лошади оставались свежими и сильными. Долгое путешествие в поисках Шара научило
его многим уловкам, как можно долго сохранять силу здоровой лошади, и сейчас он
использовал их все. Когда на пути появлялся крутой холм, он пускал лошадь
шагом, а упущенное время нагонял на пологом спуске с другой стороны. Если это
было возможно, старался не ехать по пересеченной местности. Он поздно
останавливался на ночлег, а с первыми лучами солнца опять садился в седло.
Через волнующееся море невысокой, по колено, степной травы -
зеленой, сочной, согреваемой теплым весенним солнышком - Гарион неуклонно
продвигался к югу. Он объехал стороной рукотворную громаду Алгарийской
крепости, понимая, что король Хо-Хэг и королева Силар и конечно же Хеттар и
Адара будут настаивать, чтобы он провел с ними день-другой. Так же сожалея, он
проехал в паре миль от дома Поледры. Он надеялся, что потом будет время
навестить тетушку Пол, Дарника и Эрранда. А сейчас ему надо было попасть к
Бельгарату с отрывком из Мринских рукописей, который он тщательно переписал и
вез теперь во внутреннем кармане камзола.
Когда наконец он добрался до приземистой, круглой башни
Бельгарата, то так устал, что, соскочив со взмыленной лошади, едва смог удержаться
на ногах. Он тут же подошел к большому плоскому камню, который и был дверью в
башню.
- Дедушка! - закричал он. - Дедушка, это я!
Ответа не последовало. Приземистая башня нависала над
высокой травой; ее силуэт четко выделялся на фоне неба. Гарион не подумал о
том, что старика может не оказаться дома.
- Дедушка! - закричал он снова.
И снова никакого ответа.
Черная птичка с красными крылышками села на верх башни и, с
любопытством посмотрев вниз, на Гариона, принялась чистить перышки.
Гарион уставился на валун, который всегда так легко
открывался Бельгарату. Понимая, что серьезно нарушает приличия, Гарион все же
сосредоточился, глянул на камень и велел ему:
- Откройся!
Камень дернулся и послушно отошел в сторону. Гарион вошел и
начал быстро подниматься по лестнице.
- Дедушка! - позвал он снова, поднимаясь.
- Гарион? - В голосе старика, раздавшемся сверху, слышалось
изумление. - Это ты?
- Я кричал тебе, - сказал Гарион, входя в захламленную
круглую комнату. - Разве ты меня не слышал?
- Я был занят размышлениями, - ответил старик. - А что
случилось? Что ты здесь делаешь?
- Я наконец нашел этот отрывок, - ответил Гарион.
- Какой отрывок?
- Тот самый, из Мринских рукописей, которого недоставало.
Лицо Бельгарата внезапно стало напряженным, а потом
сердитым.
- О чем ты говоришь, мальчик? В Мринских рукописях нет
недостающих отрывков.
- Мы говорили о нем с тобой в Риве. Разве ты забыл? Это то
место, где пятно на странице. Я списал его для тебя.
Лицо Бельгарата выражало отвращение.
- Ты пришел отвлекать меня такой ерундой? - злобно спросил
он.
