— Черт подери, а море пошло тебе на пользу!
Какое жалованье ты мне положишь?
— А сколько ты получаешь сейчас?
Турстейн сказал, и Горм высокомерно засмеялся.
— Я буду платить больше. Больше. Начинай с завтрашнего
дня.
Когда в восемь часов фрекен Ингебриктсен
пришла на "ту, дверь в кабинет была, конечно, закрыта, но Горм понимал,
что она не могла не слышать их громкого смеха и не заметить спертого воздуха в
помещении конторы.
Немного погодя она постучала и сказала, что
пришла почта.
— Фрекен Ингебриктсен, дорогая, не могли бы вы
накормить нас? Может, принесете нам глазунью? По три яйца на каждого.
— Господин Гранде обычно заказывал холодный
бифштекс, свеклу и картофельный салат из «Гранда», — сказала она.
— Вы хотите сказать, что он ел по утрам
холодный бифштекс? Здесь, в конторе?
— Да, если у него было ночное заседание, —
сказала она, стараясь соблюдать дистанцию.
Они громко захохотали.
Когда она ушла, Турстейн покачал головой:
— Должен сказать, ты стал законченным
коммерсантом. Все-таки море пошло тебе на пользу.
— Ничего ты не понимаешь! Я просто ломаю
комедию ради тебя. Неужели не ясно? — Горм засмеялся и отхлебнул принесенного
им кофе.
* * *
В августе Турстейн устроил у себя вечеринку.
Он занимал цокольный этаж в стандартном доме своих родителей. Гости высыпали на
просторную веранду, праздник уже достиг своего апогея.
— Черт, что за погода! Солнце и комары! И
двенадцать градусов даже вечером! — крикнул Турстейн и помахал Горму гитарой.
Турид взяла со складного столика бокал и
протянула его Горму. Она была подругой Турстейна и сообщила Горму, что играет в
гандбол. Икры у нее были полные и сильные. Швы на чулках немного сбились. У нее
были длинные лунного цвета волосы, и Горму она показалась занятной.
Закатав рукава, Турстейн весь вечер играл на
гитаре. Он знал, что Горм поставил в известность правление, что хочет взять
своего товарища по Высшему торговому училищу в оптовый отдел фирмы. Горм
говорил тоном отца. Никто не возражал, хотя в штате стало на одного человека
больше чем нужно.
Гости беспрестанно то входили, то выходили.
Дверь на веранду была открыта. Тут были товарищи Турид по работе, два летчика
из Эстланне и еще несколько человек из старой гимназической компании Горма и
Турстейна со своими подругами.
Горм поздоровался с теми, кого не знал, и
Турстейн поддразнил его, заметив, что на пирушку он приехал в автомобиле. Турид
тут же поинтересовалась, что у него за машина.
— «Вольво», — восхищенно сказал Турстейн.
— Ой, дашь мне на нем покататься? — спросила
Турид и втиснулась между Турстейном и Гормом.
— Конечно, — ответил Горм. — А права у тебя
есть?
— Нет, ты с ума сошел? — сказала она, и все
засмеялись.
Один из летчиков посадил ее к себе на колени
и, дыша ей в вырез, стал убеждать, что летать на самолете абсолютно безопасно.
Турстейн послал летчика к черту, но вид у него
был не слишком воинственный. Просто он хотел разжечь гриль, но не мог найти
жидкость для разжигания.
Горм огляделся, чтобы помочь ему.
Темноволосая девушка в красном платье шла по
дорожке | даму, перекинув через руку куртку. Это была Она!
— Руфь! — крикнула Турид и побежала ей
навстречу.
— Познакомьтесь, это Горм Гранде, а это Руфь
Нессет, сегодня она отдыхает от своих супружеских и материнских обязанностей.
Твоя фамилия все еще Нессет? — засмеялась Турид и толкнула Руфь к Горму.
От охватившей его слабости Горм не мог
вымолвить ни слова. Когда он ощутил ее руку в своей, голоса вокруг исчезли.
Он слегка поклонился ей и увидел ее глаза.
Такие же темные, какими он их запомнил. Она медленно высвободила свою руку, и
голоса вокруг зазвучали снова.
Когда она повернулась, чтобы взять у Турстейна
протянутый ей бокал, под тканью платья четко обрисовалась ее талия. Она была
такая тонкая! Горм подумал, что мог бы обхватить ее двумя пальцами. Это желание
было таким сильным, что он спрятал руки в карманы.
В это время кто-то поставил в комнате новую
пластинку.
— Потанцуем? — быстро предложил он.
Даже слишком быстро — она только что пришла и
еще ни < кем не успела поздороваться. Но она кивнула. Осторожно взяв ее под
руку, он кончиками пальцев ощутил ее кожу.
Когда они вошли в комнату и повернулись друг к
другу, он не мог посмотреть ей в глаза. Она была так близко. Его мучила дрожь в
руках. Она улыбнулась ему.
— Я давно не танцевала, даже забыла, как это
делается, — застенчиво сказала она.
Все разом изменилось. Теперь он встретил ее
взгляд, и радость из груди разлилась по всему телу.
Сначала он вел ее на некотором расстоянии от
себя, чтобы видеть ее глаза. Черные, влажные, они были устремлены на yего. На
носу у нее были маленькие бледные веснушки, и когда она поворачивала голову,
из-под волос выглядывала белая мочка уха.
Горму хотелось, чтобы она повернула голову и
он увидел се ухо целиком, и еще хотелось, чтобы она смотрела на него. Словно
угадав его мысли, она сделала и то и другое.
Он крепче сжал ее, растопырив пальцы на ее
талии. Его охватило трепетное ожидание. Ему захотелось сказать ей, что он мог
бы обхватить ее талию двумя пальцами. Можно было шепнуть ей об этом. Может
быть, позже. Сейчас он только держал ее, чтобы она не исчезла.
— Ты знаешь, что это играют? — спросил он.
— «Let me stay with you»"
[29]
, — серьезно
ответила она и с быстрой улыбкой подняла на него глаза.
— «Let me stay with you», — повторил он и
почувствовал, что краснеет. — Ты совсем не сбиваешься, — продолжал он, ему
пришлось наклониться, чтобы прошептать ей это.
Горм чувствовал, как она слушается его руки.
Мы одно целое, думал он. И это не мое воображение. Ее свободно падающие волосы
пахли цветами. Тёмная, волнистая пелена. От одной мысли, что он мог бы
прикоснуться к ним и провести рукой, у него началось головокружение.
С того дня когда они встретились в конторе
магазина, он постоянно видел ее четко очерченные губы. Сегодня она немного их
подкрасила. Думая об этом, он увел ее в самую дальнюю часть комнаты. Отчего ее
губы стали еще ближе к нему.
Горм крепче прижал ее к себе, и она не
сопротивлялась. Теперь он не мог ее видеть, зато чувствовал ее всю.
У нее было сильное тело. Казалось, она сама
управляет своими движениями, хотя они двигались в одном ритме. Ей была
свойственна какая-то решительная мягкость, или настороженность, словно она в
любую минуту могла передумать и исчезнуть. Почему-то она напомнила ему ласку.
