Ее рука, лежащая в его ладони, необъяснимым
образом лежала там столько, сколько он ее помнил. Или с того дня, когда она в
аэропорту схватила ручку чемодана. Ему очень хотелось спросить, что она в тот
раз делала в Лондоне. Но это позже.
— Я так счастлив! — услыхал он свой голос.
Музыка умолкла, до них долетели смех и голоса. Горм в растерянности
остановился, но Руфи не отпустил.
— Почему? — шепотом спросила она.
— Ты не понимаешь? Я тоже.
Он натянуто засмеялся, засмеялась и она.
Совсем новым смехом. Как будто никогда раньше не смеялась.
— Фу! Эти противные комары! Идемте в дом! —
сказала Турид за спиной Горма.
Несколько человек заполнили небольшую комнату,
по ней распространился запах жареного мяса. Руфь немного отстралась от Горма,
но руку ее он так и не отпустил.
— Расскажите, как это вы сразу нашли друг
друга? И как хорошо, что тебе удалось вырваться из дома! — Турид протянула руку
ей под локоть.
— Я ненадолго, должна вернуться со знакомыми,
которые вечером поедут домой.
— Как глупо! А ты не можешь остаться? Родители
Турстейна в отъезде, места всем хватит.
— Нет, не могу. Мне надо домой, а то утром Тур
останется один.
— Хоть ты и современная женщина и не сменила
фамилию, когда вышла замуж, но все равно оказалась в ловушке, — добродушно
засмеялась Турид.
Пальцы Руфи окаменели в руке Горма. Красное
платье резало глаза.
Как это он раньше не подумал? Она замужем?
— Кто это Тур? — спросил кто-то.
— Мой сын, — ответила она и выдернула руку, не
взглянув на Горма.
Горм не понимал, что говорят, что делают
вокруг, не знал, сколько прошло времени, он думал только о том, как бы остаться
с Руфью наедине. Замужем? Какая разница! Он должен поговорить с ней. Должен
узнать ее мысли.
Он не спускал с нее глаз. Пока они танцевали,
он был спокоен. Но когда он вышел в уборную, его охватила паника: не дай Бог,
она за это время уедет!
Нет, она сидела одна на ступенях крыльца и
маленькими глотками пила красное вино. Она прислонилась головой к перилам и,
казалось, была далеко отсюда. На коленях у нее лежал альбом с фотографиями,
который она листала, не глядя.
Немного помедлив, он вышел и сел рядом с ней.
Со страницы альбома Турстейн, лежавший на овечьей шкуре, улыбался ему беззубым
ртом.
— Знакомишься с нашим героем? — Горм хотел,
чтобы его голос звучал весело.
Она повернулась к нему.
— Такой же герой ждет меня дома, — сказала
она.
— И ты должна вернуться к нему? -Да.
— Я на машине, могу отвезти тебя домой, когда
захочешь.
По ее лицу было видно, что она вот-вот
заплачет. Он сделал движение, словно хотел отодвинуться, но крыльцо было такое
узкое, что он только придвинулся к ней еще ближе.
— Нет, это очень далеко. Не стоит... Довези
меня до площади. Оттуда я поеду на машине со своими друзьями. Мы так
договорились, — сказала она.
— Когда ты должна с ними встретиться?
— В час.
Он взглянул на часы. Одиннадцать.
— Идем, — шепнул он и протянул ей руку.
— Но еще рано?
— Пожалуйста!
Он проехал через город и выехал на берег. Она
молчала, пока он не остановил машину на берегу и не повернулся к ней.
— Ты же слышал, я замужем.
Он положил обе руки на руль. Мерцающее
фиолетовое вечернее небо прикрыло водную гладь и высветило тонкий слой пыли на
приборной доске. Трава по краям канавы была выжжена солнцем, колокольчики
засохли.
— Это не имеет значения. Мне важно узнать...
что ты думаешь.
— Горм... — произнесла она нерешительно.
Странно, что она назвала его по имени.
— Что? — задохнувшись, откликнулся он.
— Мне так стыдно... Эта юбка, помнишь?..
— Значит, у тебя не было выхода. Зато
благодаря этой мы встретились. Ты, наверно, давно сносила ее? Нет. Она мне
теперь велика.
— Пойдем туда... в контору. Сейчас там никого
нет. Будем только мы.
Он заметил легкую дрожь и не знал, когда она
началась. У неё или у него? Вздох. У них было одно дыхание на двоих.
— Я не могу.
— Мы можем позвонить и сказать, что тебе
что-то помешало, что...
Она отрицательно покачала головой. Они
замолчали. Горм не знал, что ему делать с руками. Он выпрямился на сиденье и
снова положил их на руль. Вцепился в него, чтобы удержать себя на месте.
— Ты мне тогда не позвонила?
— Я звонила, два раза, — пробормотала она, не
поднимая головы. — Какая-то женщина сказала мне, что тебя нет в городе.
— Женщина? — В нем шевельнулось бешенство.
— Да.
— Старая или молодая?
— Я же ее не видела.
Неужели это случайно? Вот так случайно
оказываются в аду? — подумал он и, постучав костяшками пальцев по рулю,
повернулся к ней.
— Она говорила на диалекте?
— Да, по-моему, на южном.
— Что она тебе сказала?
— Уже не помню. Мне было так стыдно.
Руфь чуть шевельнулась и прикусила губу. Горм
не мог больше сдерживаться.
Когда он прижался губами к ее губам, она
замерла. Потом он почувствовал, что она отвечает на его поцелуй. Безудержная,
трепетная страсть заставила его уплыть с ней далеко-далеко. Он запустил обе
руки в ее волосы. И держал ее, пока они плыли вместе.
Ее руки у него на шее, под воротничком
рубашки. Это прикосновение сделало его непобедимым. Не успев подумать, он
обхватил ее, он должен был узнать ее всю. Главное, обнаженную кожу на шее и на
плечах.
Он поцеловал ее в ямку на шее. Ощутил губами
удары пульса. Потом груди под тканью платья. Он прижался к ним лицом. Твердые и
горячие. Он мог бы заполнить ладонь ее грудью. Но сдержался.
— Мы с тобой еще встретимся? Когда ты опять
приедешь в город?
— Не стоит. Ни тебе, ни мне от этого легче не
станет, — прошептала она, уткнувшись лицом ему в шею.
Он немного отстранил ее от себя и стал водить
кончиками пальцев вокруг ее губ. Она долго сидела неподвижно с закрытыми
глазами. Густые ресницы лежали на тонкой матовой коже.
Когда Руфь ушла, Горма охватил гнев. Он так и
не узнал, что она думает. Нужно было спросить, какого черта она вышла замуж.
Мысль о том, что у нее есть муж, который в эту минуту, может быть, сжимает ее в
объятиях, вызвала волну черной ярости, вершину которой венчала невыносимая
пустота.
