Пока до этого не дошло, Турид, разумеется,
часто жаловалась. На то, что он мало бывает дома, что позволяет матери
распоряжаться в их доме и что обращает мало внимания на маленькую Сири.
За исключением последнего обвинения, он был во
всем ней согласен. Он даже дополнял ее упреки, если она от волнения не могла
найти подходящих слов. Когда Турид заявляла, что его мать властолюбива и
требует слишком много внимания к себе, он добавил, что она к тому же
противоречива и, сколько он ее помнит, всегда была такой.
Но после того как решение было принято, Турид
уже ни о чем не упрекала его. Они сходились за обеденным столом, объединенными
силами отвечали на откровенные укоры матери и делали вид, что не слышат ее
упреков в том, что они плохие родители и супруги. Случалось, Горм возражал ей,
но чаще молчал.
Пока недели складывались в месяцы, он часто
спрашивал себя, почему с самого начала ни разу не сказал матери, что они с
Турид безупречно подходят друг другу. Уж не потому ли, что в глубине души ждал,
что в один прекрасный день говорить это будет уже бессмысленно?
Как-то вечером после работы он записал в
желтом блокноте:
«Он никогда не выбирал ее. Это она по своему
неразумию выбрала "вольво"».
* * *
И все-таки в груди у него возникла пустота,
когда он увидел, что она упаковала свои вещи в три больших чемодана.
Он заказал контейнер и помог ей погрузить в
него детскую кроватку, письменный стол и кое-какую мебель, без которой Турид,
по его мнению, не могла обойтись.
В последний вечер он пришел к ней в комнату.
Пока они одетые лежали на застеленной кровати, он придумал, что нужно сказать:
— Я думаю, ты приняла правильное решение. Ты
смелая. Не знаю, что ты нашла во мне с самого начала, но теперь ты увидела, что
ошиблась, и приняла правильное решение.
— Ты живешь в другом мире, Горм. Мне трудно
понять тебя. Ты никогда не подпускал меня близко к себе. Из-за этого я
чувствовала себя глупой, и мне было одиноко.
Он привстал и посмотрел на нее.
— Ты как солнечный лучик, Турид. И как только
ты могла жить с таким, как я, ведь ты теплый солнечный лучик!
Она заплакала и обняла его за шею. Это немного
отодвинуло пустоту. Он погладил ее по спине, чтобы хоть как-то ответить на ее
порыв. Но так или иначе важная связь между ними уже порвалась.
Утром небо над молом было лиловым. Горм довез
их до пристани и помог подняться на борт теплохода. Они с Турид простились, как
добрые знакомые.
Он взял на руки сонную Сири и прижал ее к
себе, прежде чем положить на койку. Ей было три года, и она не знала, что
уезжает от него.
Когда он по лестнице поднимался в контору, он
вдруг подумал, что скоро осень. Раньше он этого не замечал.
Придя на работу, фрекен Ингебриктсен подала
Горму кофе и свежие газеты. Так было каждое утро. Он получил ее в наследство,
как и все остальное. Она уже собиралась уйти, как он сказал отцовским голосом:
— Вы довольны работой у нас, фрекен
Ингебриктсен?
Она обернулась и испуганно поглядела на него.
— Довольна! А у вас были основания думать
иначе?
— Нет. Просто я вдруг подумал об этом.
Ее недоверчивость сменилась дружеским
раздражением:
— Могу я забрать почту или господин Гранде сперва
просмотрит газеты?
Он продолжал, не двигаясь, глядеть на нее.
— Сегодня утром от меня уехала жена, —
миролюбиво сказал он.
Фрекен Ингебриктсен раскрыла рот. Ее круглые
глаза светились липким ужасом. Горм висками ощущал этот ее ужас.
— Вы меня напугали, и мне очень жаль, — вялыми
губами пробормотала она. Почему-то он раньше не замечал, что у нее такие вялые
губы.
— Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы об этом
стало известно нашим служащим. Всем! На всех уровнях! — сказал он.
Липкость стала явственней.
— Ни за что! — сказала она и через мгновение
скрылась за дверью.
Вечером, когда все уже разошлись по домам,
Горм записал в своем блокноте:
«Что-то, должно быть, не то с человеком,
который не вспомнил о лете, пока не заметил, что уже наступила осень. И у
которого среди всех его подчиненных нет ни одного, кто был бы способен передать
важное человеческое сообщение».
После конторы он пошел в кино. Показывали
фильм о любви. Банальные ситуации, понять которые Горм был не в силах. Но в
кинозале было темно и уютно.
Потом он немного выпил в том ресторане, в
котором Турид танцевала с высоким брюнетом. Встретил там нескольких знакомых.
Один из них был учитель.
Все уже знали новость. Маленький плоский город
с прямыми улицами. Слухам не потребовалось много времени. Очевидно, люди узнали
все раньше его самого. Ну что ж, теперь это уже неважно.
Бредя по пустым улицам, Горм часто видел перед
собой отца. Серьезного. Всегда спешащего. Но обменяться взглядами они успевали.
Иногда. Вот и сейчас он явственно увидел своего отца в витрине магазина. Отец
кивнул. Горм вдруг понял, что отец, наверное, находил жизнь невыносимой.
Он тихо вошел в дом и поднялся в комнату
Сири, увидел мысленно ее ротик с мелкими зубками. На ночном столике у кровати
Турид оставила ключи. Однажды он привез ей из Копенгагена кольцо для ключей с
ярко-желтым янтарным брелоком на серебряной цепочке. Взвесив на ладони связку
ключей, Горм положил ее обратно на столик и погасил свет.
В комнате царила странная пустота. Она шла
ниоткуда. От него самого. Луна начертила на линолеуме оконные переплеты. На
полу перед Гормом лежала четкая золотая решетка.
ГЛАВА 20
Страшно ли жить одной в отеле?
Руфь ощупью нашла выключатель и испугала
собственной многоголовой тени на стене. Портье сказала, ей повезло: они недавно
повысили цены на номера, но получила свой номер еще по старой цене.
Какое-то время она стояла в этой роскошной
приемной, чувствуя себя здесь лишней. Но потом подумала, что имен но это Уве и
имел в виду, описывая гостиницу как нечто «сказочное».
Распаковав и убрав свою одежду, Руфь не могла
ре чем ей дальше заняться. Она поставила на тумбочку будильник, и ей стало
страшно, что она все равно проспит. Или найдет дома, в котором должна
состояться учительская конференция.
Наконец она поняла, что хочет есть. Кухня была
уже за перта, но ведь она может выйти из гостиницы и купить себе чего-нибудь.
Кажется, недалеко от гостиницы есть сосисочная? Она убедила себя, что все в
порядке. Это как раз был нетрудно. Но что делать с ключом? Отдать его портье
взять с собой?
Руфь подняла трубку на ближайшем из трех
телефонов Кухня недавно закрылась, но бутерброды ей могут принести. Ей бы
хотелось получить горячий бутерброд, если можно. И вина. Красного. Нет, неважно
какой марки. Бутылку. Нет, полбутылки.
