Книга Стакан молока, пожалуйста, страница 21. Автор книги Хербьерг Вассму

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Стакан молока, пожалуйста»

Cтраница 21

Дорте вцепилась в решетку, отделяющую ее от кабинки водителя. Она смотрела в окошко кабины, хотя это было все равно что смотреть в окно тюрьмы.

Удержать взгляд на чем–нибудь она не могла. Грузовик пролетал мимо. Несколько раз они останавливались на красный свет. Дома были чистенькие. Ни разбитых окон, ни обвалившихся балконов. Трудно было поверить, что эти дома простояли уже много лет. На мгновение мелькнули вода и деревья. Дорте потянулась, чтобы лучше видеть. Осторожно подвинулась на ящике, чтобы заскорузлая прокладка не слишком натирала промежность. Если сидеть легко, как перышко, можно обо всем забыть. Неужели ей придется самой ходить по этому городу и искать работу? Чем больше она об этом думала, тем проще все ей представлялось.

Проехав некоторое время по узким улицам со старыми зданиями, они остановились в районе новостроек с высокими домами. Людвикас открыл заднюю дверь, чтобы выпустить их из кузова, несколько юнцов уставились на них. Они смеялись и обменивались взглядами. Уходя, несколько раз оглянулись.

— Почему они смеялись? — спросила Марина.

— Потому что людей в таких машинах не возят, — раздраженно ответил Людвикас. Макар за что–то ругал водителя. Людвикас велел ему заткнуться — не стоит привлекать к себе внимание. Макар замолчал, но с таким видом, будто он вот–вот выхватит свою биту. Когда он отошел за грузовик, Ольга прошептала:

— У него больше нет ни таблеток, ни ампул, чтобы сделать укол.

Дорте подтащила к себе свой чемодан и настороженно ждала, пока мужчины говорили о чем–то по–английски. Наконец они договорились, и Людвикас получил ключи. Какая–то молодая пара остановилась у стены дома, они весело прижались друг к другу и громко болтали. Язык был странный. Резкий и в то же время нежный. Он не походил ни на английский, ни на русский, ни на литовский. Дорте сразу поняла, что они оба рады встрече друг с другом. На девушке были джинсы и облегающий джемпер, который кончался выше пупка. Она прижалась голым животом к своему приятелю и откинула назад голову, совсем как Вера. Длинные волосы взлетели в воздух и в конце концов обвились вокруг головы. Парень обнял девушку и зарылся лицом в ее волосы. Так они и стояли, покачиваясь и прижимаясь друг к другу.

Потом появилась молодая мать с ребенком в прогулочной коляске. Она наклонилась и, улыбаясь, что–то дала ребенку. Он поднял ручки, показывая куда–то вдаль. Проходя мимо Дорте, мать смотрела только вперед. Макар нетерпеливо замахал руками, чтобы они шли в дом.

Девушки потащили свои вещи на третий этаж. Бетонные ступеньки глухо отзывались на их шаги. Дорте почудилось, что этот звук исходит изнутри ее самой. Когда они стояли в очереди, чтобы сойти с парома на берег, Ольга с Мариной поддерживали ее с двух сторон, чтобы она не упала. Теперь ей приходилось через шаг останавливаться и отдыхать. Несколько раз она соскользнула по перилам и села на лестницу. Последнюю часть пути Ольга и Марина опять поддерживали ее.

— Ты похожа на покойника! — сказала ей Марина.

— Отстань от нее! — велела Ольга и, подняв Дорте, поставила ее, будто мешок с картошкой. Дорте хваталась за перила. Они казались ей черной змеей. Змея, извиваясь, ползла вниз в головокружительно глубокую шахту и хотела утащить ее с собой. На пароходе ей все было безразлично. Но теперь, когда она почти поднялась по лестнице, Дорте решила, что сдаваться еще рано. Она вдруг почувствовала запах Николая, струившийся из этой шахты. И, сделав вид, что все в порядке, прислонилась к Ольге.

Они прошли прямо в комнату, обставленную как гостиная. В ней было много дверей. Дорте воспринимала все словно в тумане, но вид комнаты ее не испугал. Стол и стулья из светлого, покрытого лаком дерева. Диван, кресла. Ольга посадила Дорте на стул у двери Марина обследовала, что было за другими дверьми.

— Здесь на всех не хватит кроватей, — громко сказала она из спальни.

— Ты поедешь в другое место, — сказал Людвикас и швырнул свою сумку в угол.

— Куда? — испуганно спросила Марина.

— Не знаю. Ближе к месту своей работы. В какой–то отель или что–то в этом роде. Теперь за тебя отвечает швед. Тот, который привез нас сюда, он вернется и заберет тебя.

— Я могла бы спать на диване, — сказала Марина с дрожью в голосе.

— Заткнись! — рявкнул Макар и погрозил ей кулаком.

Марина отскочила в сторону и замолчала. Отойдя подальше от Макара, она прошептала Людвикасу:

— Швед! Но ведь я не говорю по–шведски! Как мы поймем друг друга?

Людвикас пожал плечами и объявил, что они сейчас пойдут и купят чего–нибудь поесть.

— И что–нибудь для этой рваной пизды, а то мы утонем в ее кровище! — засмеялся Макар, он растянулся на диване и стал тыкать в сторону телевизора каким–то длинным предметом, лежавшим на столе. Оглушающий шум наполнил комнату, и на экране возникла группа музыкантов, которые дергались так, словно им под одежду засунули горящие головешки.

— Из тебя все еще хлещет? — крикнул Людвикас, стараясь перекричать музыку.

Дорте понимала, что надо ответить, но не могла. Ее трясло. Стуча зубами, она только кивнула.

— Выключи его, к чертовой матери! — крикнул Людвикас и спросил, что надо купить.

Макар встал с дивана, направил на телевизор тот длинный предмет и нажал на кнопку, но телевизор не выключился. Ольга подошла и выключила телевизор. Макар с глупой улыбкой уставился на погасший экран, потом снова лег и закрыл глаза.

— Макар придурок, ни в чем ни черта не смыслит, — сказал Людвикас, бросив злобный взгляд в сторону дивана.

Ольга сняла с Дорте туфли. Зубы у Дорте громко стучали Она пыталась ухватиться за спинку стула, но руки ее не слушались.

— Дорте надо уложить! — сказала Ольга, подняла ее и хотела проводить в одну из комнат.

— И не мечтай! — заорал Людвикас и, показав на спину Дорте, издал такой звук, как будто его рвет. — у нее видок будто она сбежала с бойни! Пусть только посмеет лечь, пока не вымоется! Ясно? Подвяжите ей ведро между ног, черт вас подери!


Девушки помогли Дорте вымыться в душе. До нее никто не спал на этом постельном белье. Она подложила под себя несколько полотенец. Одно, сложив валиком, засунула себе между ног. Промежность ей будто натерли солью. Но она хотя бы не лежала под столом.

Отец часто говорил, что важно научиться прощать самого себя. Важно потому, что только так можно простить других. Дорте не знала, многих ли простил; сам отец. И кого. Он никогда об этом не рассказывал. Что касается ее самой, тут было о чем подумать. Как, например, простить себе, что она уехала из дому? Но это потом. Главное, чтобы у нее кончилось кровотечение. Хотя оно и спасло ее. Однако она знала, что в жилах человека течет определенное количество крови и терять ее нельзя. Она попыталась сосчитать, сколько крови уже потеряла. Но быстро поняла, что решить эту задачку так же трудно, как улететь отсюда через окно.


Они летели вместе, отец и она. Через горы, в лучах солнца. Им предстояло перелететь через Балтийское море, чтобы попасть на международный конгресс библиотекарей в Стокгольме. Летели они низко. Берега озер и протоков были резко очерчены. Воздух — совершенно прозрачен. Краски — незнакомы. Небо виделось им кроваво–красным островом в оранжевом море. Прозрачные облака все время двигались. То здесь, то там они напоминали вершины деревьев в бесконечном первобытном лесу. Светящиеся красные озера и величественные нагромождения гор постоянно меняли форму. Тут была только природа. Ни людей, ни иных живых существ. Только краски… и дрожащая тишина. Как будто Дорте приложила ухо к большой раковине. Внизу мелькал другой мир. Море, блестящее, черное, как шелковое платье матери. Но вблизи все принадлежало только отцу и ей — желтое, красное, переливающееся перламутром, меняющееся каждое мгновение.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация