Все сгрудились вокруг него, наперебой поздравляя. Бархотка,
однако, отнюдь не выглядела довольной и счастливой.
– Что-то не так, дорогая? – с невинным видом
спросил у нее Шелк.
– Не кажется ли тебе, что ты кое-что упустил из виду,
Хелдар?
Тон Бархотки не сулил ровным счетом ничего хорошего.
– Что-то не припоминаю...
– Ты позабыл спросить моего согласия.
– Да неужели? Разве я об этом забыл? Но ведь не
собиралась же ты отказывать мне?
– Разумеется, нет!
– Ну, тогда...
– Мне еще очень многое предстоит тебе сказать,
Хелдар, – угрожающе произнесла Бархотка.
– Похоже, я начинаю из рук вон плохо...
– Хуже некуда, – согласилась она.
Они развели большой сигнальный костер прямо в амфитеатре,
рядом с огромной драконьей тушей. Дарник смущенно перенес сюда при помощи
волшебства огромную груду мокрых бревен, прибитых морем к побережью рифа.
Гарион критическим взором окинул никуда не годное топливо.
– Припоминаю, как дождливыми вечерами мы с Эриондом из
сил выбивались, разыскивая сушняк для костра...
– Но сейчас особый случай, Гарион, – извиняющимся
тоном ответил Дарник. – Впрочем, если ты предпочитаешь иной способ
развести огонь, то почему бы тебе не заняться этим самому?
Гарион ошеломленно уставился на кузнеца и вдруг
расхохотался.
– Ты прав, Дарник, а я осел. Но, наверное, лучше не
рассказывать об этом Эрионду.
– Ты полагаешь, он об этом не знает?
Друзья проговорили до поздней ночи. Столько всего произошло
за то время, что они не виделись, – многое надо было обсудить, осмыслить.
Но вот один за другим усталые путники начали засыпать.
До рассвета оставалось еще часа два, когда Гарион внезапно
пробудился.
Его разбудил даже не звук, а свет. Вначале амфитеатр осветил
ударивший с неба голубой луч, затем к нему присоединились другие лучи – они
струились с ночного неба, напоминая стройные сияющие колонны – красные, желтые,
зеленые... Были тут и такие дивные оттенки, которым даже названия нельзя было
подобрать. Колонны расположились полукругом недалеко от воды, а в небе над
ними, озаренный радужным сиянием, на огромных крыльях парил величественный
белый альбатрос. Но вот внутри светящихся колонн постепенно стали
вырисовываться сверкающие фигуры – Гарион уже видел такое в Хтол-Мишраке. Алдур
и Мара, Исса и Недра, Чолдан и Белар – все боги были здесь, и лица их сияли
радостью.
– Пора, – вздохнула Поледра, сидящая в объятиях
Бельгарата. Она решительно высвободилась и встала.
– Нет! – страдальчески воскликнул Бельгарат. Глаза
его наполнились слезами. – У нас есть еще время...
– Ты знал, что так случится, Старый Волк, – нежно
сказала она. – Так должно было случиться.
– Я не могу еще раз потерять тебя! – объявил он и
тоже поднялся. – Это лишено всякого смысла...
Он взглянул на дочь.
– Пол...
– Да, отец, – отозвалась она, поднимаясь на ноги.
Дарник тотчас же встал рядом с нею.
– Теперь тебе придется управляться со всем самой.
Бельдин, Дарник и близнецы тебе помогут.
– Неужели ты в одночасье оставишь меня круглой сиротой?
В голосе ее зазвенели слезы.
– Ты очень сильная, Пол. Мы с матерью гордимся тобой.
Будь счастлива.
– Не делай глупостей, Бельгарат, – твердо сказала
Поледра.
– Это не глупость! Я не смогу снова жить без тебя!
– Это запрещено.
– Никто не может этого мне запретить – даже наш Великий
Учитель! Ты не уйдешь одна, Поледра. Я иду с тобой. – Он крепко обнял жену
за плечи и взглянул в самую глубину ее янтарных глаз. – Так будет лучше...
– Тебе решать, супруг мой, – сказала она чуть
погодя. – Но надо действовать быстро, пока не явился сам Ул. Ведь в его
власти это нам запретить, как бы ни сильно было твое желание следовать за мною.
Тут подошел Эрионд.
– Ты твердо решил, Бельгарат?
– У меня хватило времени подумать – целых три
тысячелетия. Мне только надо было дождаться Гариона. Теперь он здесь, и ничто
не держит меня более.
– А что могло бы заставить тебя передумать?
– Ничто. И ничто более нас с нею не разлучит!
– Тогда я все устрою.
– Но это строжайше запрещено, Эрионд, – возразила
Поледра. – Ведь я сама согласилась на это, когда боги поручали мне мою
миссию...
– Любую договоренность можно пересмотреть, Поледра. К
тому же отец мой, да и братья не посоветовались со мной, принимая это решение.
Это дает мне право распорядиться ситуацией, не спрашивая совета у них.
– Но ты не можешь перечить воле отца! –
упорствовала Поледра.
– Но я пока не знаю, какова воля отца. Разумеется, я
принесу самые искренние извинения. Уверен, что он не будет так уж зол на меня –
да и никто в целом мире не может гневаться вечно, даже мой отец. Да и всякое
решение можно при необходимости переменить. Если потребуется, я напомню ему о
том, как некогда, в Пролгу, Горим уговорил его сменить гнев на милость.
– Все это до боли знакомо! – прошептал Бэрак на
ухо Хеттару. – Сдается мне, новый бог Ангарака слишком много времени
провел в обществе нашего принца Хелдара...
– Пожалуй, это и впрямь заразно, – согласился
Хеттар.
В душе Гариона вспыхнул огонек безумной надежды.
– Можно на время позаимствовать у тебя Шар? –
вежливо попросил Эрионд.
– Разумеется.
Гарион чуть ли не вырвал Шар Алдура из рукояти Ривского меча
и поспешно протянул его юному богу.
Эрионд взял мерцающий камень и приблизился к Бельгарату и
его жене. Потом осторожно коснулся камнем сперва лба Поледры, а затем – лба
Бельгарата. Гарион, зная о том, что прикосновение камня означает неминуемую
смерть, со сдавленным криком подался вперед. Но было уже поздно.
Бельгарат и Поледра засветились странным голубым светом, не
отрывая глаз друг от друга. А Эрионд спокойно возвратил Шар королю Ривы.
– А у тебя не будет крупных неприятностей? –
спросил Гарион.
