– Понятия не имею. Может быть, у мальчиков это
врожденное – по крайней мере, у некоторых? На моей памяти Гарион был
единственным, кто пытался утонуть.
– Я почти уже научился тогда плавать, тетушка
Пол, – возмутился Гарион, – и все пошло бы на лад, если бы меня не
занесло под корягу. Я больно стукнулся головой...
Сенедра в ужасе воззрилась на мужа, потом мешком осела на
пол и разрыдалась.
Тут возвратился Дарник, таща Гэрана за воротник, словно
щенка за шкирку. С малыша ручьем стекала вода, но он выглядел совершенно
счастливым.
– Вывозился, как поросенок, Пол, – улыбнулся
кузнец. – Эрионд вечно ходил мокрый, но таким грязным я его никогда не
видел.
– Вынеси его вон, Сенедра, – велела королеве
Польгара. – Посмотри только, грязь капает прямо на вымытый пол! Гарион, в
чулане ванночка – принеси-ка, и побыстрее! Поставь во дворе и налей
воды. – Она улыбнулась Сенедре. – Его так или иначе следовало
выкупать. По мальчикам почему-то вечно ванна плачет. Гарион – тот умудрялся
извозиться, кажется, даже во сне.
А вечером Гарион подсел к Бельгарату, развалившемуся на
крылечке.
– Ты чем-то озабочен, дедушка. Что стряслось?
– Ничего. Просто размышляю, как обустроиться, ведь
Поледра теперь переедет ко мне, в башню...
– Ну и что?
– Придется нам лет с десяток погонять там пыль, а еще
повесить на окна занавесочки. Некоторые в толк не возьмут, как вообще можно
смотреть в окна без этих идиотских тряпочек...
– Ну, может, она не будет слишком уж усердствовать...
На Периворе она как-то сказала, что волки далеко не так чистоплотны, как
птички, например.
– Она наврала, Гарион. Поверь, она наврала!
А через пару дней пожаловали первые гости. Невзирая на
летнюю жару, Ярблек по-прежнему щеголял в потрепанной меховой куртке, лохматой
шапке, а лицо его хранило выражение безутешного горя. Велла, гибкая и
чувственная надракийская плясунья, облачена была в свой умопомрачительный
облегающий костюм из черной блестящей кожи.
– Что ты надумал, Ярблек? – спросил Бельгарат.
– Это не я надумал, Бельгарат. Она настояла...
– Ну ладно, – повелительно прервала его
Велла. – У меня вовсе не так много времени. Давайте-ка поторопимся.
Попросите всех во двор – мне необходимы свидетели.
– Свидетели чего, Велла? – спросила Сенедра у
черноволосой красавицы.
– Ярблек намерен меня продать.
– Велла! – Сенедра задохнулась от ярости. –
Это отвратительно!
В ответ Велла дружески посоветовала королеве «начхать» на
условности, употребив несколько более крепкое словцо. Потом танцовщица
огляделась.
– Ну что, все ли в сборе?
– Да, все, – отвечал сбитый с толку Бельгарат.
– Вот и прекрасно.
Она гибко соскользнула с седла и по-турецки уселась на
траву.
– Тогда перейдем к делу. Ты, Бельдин – или Фельдегаст,
или как там тебя, – некоторое время назад, в Маллорее, сказал, что хочешь
меня купить. Ты говорил серьезно?
Бельдин моргнул.
– Н-ну... вроде того, – пробормотал он.
– Да или нет, Бельдин? – прищурилась Велла.
– Ну... оно конечно... да. Ты девка собой видная, а
бранишься – заслушаться можно...
– Хорошо. Что ты даешь за меня?
Бельдин закашлялся и покраснел до ушей.
– Не тяни кота за хвост, Бельдин! Мы не можем
ковыряться до вечера. Предложи Ярблеку свою цену.
– Ты в своем уме? – воскликнул потрясенный Ярблек.
– Никогда в жизни не была серьезней. Итак, сколько ты
готов выложить за меня, Бельдин?
– Велла, – забормотал Ярблек, – это какое-то
недоразумение!
– Заткнись, Ярблек! Ну что, Бельдин? Сколько?
– Все, чем я владею! – ответил горбун, завороженно
глядя на плясунью.
– Это чересчур туманно. Я хочу знать, сколько именно.
Без этого нельзя торговаться.
Бельдин поскреб спутанную бороду.
– Бельгарат, ты еще не посеял бриллиант, который нашел
в Марадоре перед нашествием толнедрийцев?
– Думаю, нет. Он валяется где-то у меня в башне...
– Но там его за всю жизнь не отыскать!
– Он на полке в шкафу, что у южной стены, –
уточнила Поледра, – прямо позади изъеденных крысами Даринских рукописей.
– Правда? – искренне изумился Бельгарат. – А
ты откуда знаешь?
– Помнишь, как Цирадис назвала меня в Реоне?
– Свидетельницей, а что?
– Надеюсь, это вразумительный ответ на твой вопрос.
– Послушай, одолжи-ка мне камушек, – попросил
брата Бельдин. – Впрочем, чего уж там – просто отдай, а? Очень сомневаюсь,
что когда-либо смогу с тобой рассчитаться.
– О чем речь, Бельдин! Мне этот булыжник все равно ни к
чему.
– Он мне нужен сию секунду!
– Сейчас.
Бельдин сосредоточился, вытянув вперед руку ладонью вверх. И
вот на его темной ладони засиял камень, который можно было бы принять за кусок
прозрачного льда, если бы не нежный розовый оттенок. Размерами он превосходил
крупное яблоко.
– О зубы Торака с когтями вместе! – заикаясь,
пробормотал Ярблек.
– Эй вы, двое! Как вам эта безделица? Хороша ли цена за
эту хитрую девку? – заговорил Бельдин на жаргоне шута Фельдегаста.
– Да он стоит в сто, нет, в тысячу раз дороже любой
бабы! – восхищенно пробормотал Ярблек. – Ни за одну невольницу
никогда не предлагали еще такой цены!
– Значит, это то, что надо! – торжествующе
подытожила Велла. – Ярблек, когда вернешься в Гар-ог-Надрак, разнеси весть
об этом торге по всему свету! Я хочу, чтобы все бабы королевства глаза выплакали
от зависти!
– Ты жестокая девочка, Велла! – хмыкнул Ярблек.
– Это вопрос чести. – Танцовщица встряхнула
иссиня-черными кудрями. – Ну, а теперь дело за малым. Ярблек, где мои
бумаги?
– Да вот они.
– Тогда пусть мой новый хозяин поставит свою подпись.
