– Да, у Эрионда длинные руки! Читай дальше, Гарион.
"Мы с Цирадис очень долго проговорили с Пелатом и
Эриондом, и решили, что новый статус нашего друга некоторое время надо держать
в тайне. Он еще так молод и невинен, а потому нельзя вот так сразу бросать его
в бездну человеческой подлости и разврата. Не хотелось бы столь горько
разочаровывать юношу в самом начале его славного пути. Ведь всем нам памятен
Торак с его неутолимой жаждой поклонения – однако, как только мы заикнулись о
том, чтобы чтить Эрионда как бога, он поднял нас на смех. Может, Польгара
кое-что упустила из виду, воспитывая парня?
И все же мы сделали маленькое исключение. Группа официальных
лиц в сопровождении третьей, седьмой и девятой армий посетила Мал-Яск. Стража
храма и чандимы вознамерились было улизнуть, но генерал Атеска живо приказал
окружить их. Я дождался, покуда Эрионд не отправится на утреннюю прогулку – он
каждое утро выезжает на своем коне, – и решительно побеседовал с
гролимами. Я не намеревался расстраивать нашего мальчика, но дал гролимам ясно
понять, что буду сам невероятно удручен, если они в ближайшем будущем
кардинально не переменят своих обычаев. Рядом со мною стоял Атеска, поигрывая
мечом, и гролимы быстро уловили суть. И тут, словно гром с ясного неба, в храме
появился Эрионд. (Интересно, с какой скоростью бегает этот его конь? В то утро
парня видели более чем в трех лигах от города!) Он объявил собравшимся, что их
черные балахоны в высшей степени неприглядны и что белые пойдут им гораздо
больше, и тут же без лишних слов изменил цвет всех их одежд. Боюсь, что тут и
пришел конец его инкогнито, по крайней мере, в этой части Маллореи! Потом он
заявил, что их ножички больше им не понадобятся, и в храме тотчас же не
осталось ни единого кинжала. Покончив с этим, Эрионд погасил огонь в святилище
и украсил алтарь живыми цветами. Уже позже до моего сведения довели, что
подобные волшебные перемены имели в тот час место по всей Маллорее. Теперь
Ургит выясняет, как с этим обстоят дела в Хтол-Мургосе. Положительно, к нашему
новому богу всем предстоит еще привыкнуть...
В общем, гролимы все как один дружненько пали ниц. (Я лично
подозреваю, что не все они так уж искренни, посему не спешу проводить в армии
демобилизацию.) Эрионд поспешно повелел всем подняться и заняться делами:
ухаживать за больными и немощными, приглядывать за бедняками, сиротами и
бездомными.
По пути домой в Мал-Зэт Пелат подъехал ко мне, улыбнулся
своей сладенькой улыбочкой и говорит: «Мой Учитель считает, что пора тебе
переменить свой статус, император Маллореи». Тут у меня, надо признаться, поджилки
затряслись. Я решил было, что Эрионд предложит мне отречься от престола и
отправит куда-нибудь в горы овец пасти. Но Пелат продолжал: «Мой Учитель
полагает, что вы кое-что откладываете в долгий ящик, причем совершенно
неоправданно».
«И что именно?» – спросил я.
«Более того, ваша медлительность крайне печалит
прорицательницу из Келля. Учитель настоятельно советует вам просить ее руки. Он
хочет, чтобы это дело было улажено, прежде чем какие-либо неожиданные события
расстроят ваши планы».
И вот, воротясь в Мал-Зэт, я сделал Цирадис официальное
предложение. Как мне показалось, выражения мои были вполне уместны. Но Цирадис
сразила меня наповал! Она наотрез мне отказала! Я думал, сердце мое вот-вот
остановится. И тут наша маленькая загадочная пророчица заговорила сама, да как!
Она сказала мне все, что обо мне думает. Никогда прежде не видел ее такой!
Говорила она страстно, а некоторые ее выражения, хоть и были архаичными, все же
никоим образом не льстили моему самолюбию. Потом я лазал в словари, настолько упомянутые
выражения были таинственны".
– Вот молодчина! – воскликнула Сенедра.
«Но я жаждал примирения, – продолжал чтение
Гарион, – и немедленно рухнул перед нею на колени, умоляя ее стать моей в
таких идиотских и тошнотворно выспренних выражениях, что красноречие мое
глубоко растрогало Цирадис, сердце ее смягчилось и она согласилась».
– Ох, уж эти мужчины! – презрительно фыркнула
Сенедра.
«Церемония бракосочетания была столь пышной, что я вконец
разорился. Мне пришлось даже занять деньжат у одного из деловых партнеров
Хелдара – кстати, под гигантские проценты. Шафером на свадьбе был, разумеется,
Эрионд – таким образом в мой гроб был забит последний гвоздь: если церемонию
совершает бог, то ни о каком разводе и помыслить невозможно. Я погиб! В общем,
месяц тому назад мы с Цирадис поженились и, доложу вам, никогда еще в жизни не
был я счастливее!»
– О-о-о, – прерывисто вздохнула Сенедра, –
как трогательно! – И она потянулась к кружевному платочку.
– Это еще не конец письма, – поспешно сказал
Гарион.
– Так читай дальше! – Сенедра приложила платочек к
глазам.
"Маллорейцы из Ангарака были вовсе не в восторге от
того, что я взял в жены далазийку, но мудро предпочли держать свое мнение при
себе: конечно, я переменился, но не настолько! Теперь Цирадис с величайшим
трудом привыкает к своему новому положению – я в лепешку расшибся, но так и не
смог убедить ее, что императрице подобает носить драгоценности. Она упорно
украшает себя живыми цветами, а придворные дамы рабски подражают ей, чем
повергают в отчаяние всех ювелиров Мал-Зэта.
Я долго намеревался обезглавить моего родственничка,
эрцгерцога Отрата, но парень настолько жалок, что в конце концов я передумал и
попросту отправил его домой. Следуя мудрому совету, который дал мне Бельдин еще
в Дал-Периворе, я приказал этому кретину заточить жену в мельсенском дворце и
до конца дней своих не приближаться к ней более. Спору нет, эта дама – истинно
притча во языцех в родном своем Мельсене, но, полагаю, она заслужила некоторую
компенсацию за то, что все эти годы имела дело с таким ублюдком.
Вот, пожалуй, и все наши новости, Гарион. С величайшим
нетерпением ждем весточки от вас и всех наших друзей, коим шлем самый горячий
привет и заверения в искренней любви.
Всегда ваши
Каль (зачеркнуто) Закет и императрица Цирадис.
P.S. Заметь, я решительно отказываюсь от этой глупой и
хвастливой приставки! О, чуть было не забыл: моя киска пару месяцев тому назад
вновь покрыла себя позором. Не хочется ли Сенедре котеночка? Может быть, такой
подарочек сгодится и для вашей малютки? Могу прислать сразу двоих.
3."
С началом зимы королева Ривы все чаще стала выходить из
себя, причем ее недовольство собою и миром возрастало по мере увеличения объема
ее талии. Есть женщины, словно самой природой созданные для
беременности, – королева Ривы явно была не из их числа. Она дерзила мужу,
сурово обходилась с сыном, а однажды попыталась даже пнуть ногой безобидного
волчонка. Юный волк проворно увернулся от удара и непонимающими глазами
уставился на Гариона.
– Разве брат кого-то обидел? – спросил он по-волчьи.
