– Я наслышан о его подвигах, – сказал
Закет. – Но думал, что многое преувеличено.
– Не столь уж многое, – ответил Гарион. –
Однажды я своими ушами слышал, как он предложил Бэраку и Хеттару втроем
атаковать целый толнедрийский легион.
– Может, он пошутил...
– Мимбрийские рыцари понятия не имеют, что такое шутка.
– Не собираюсь я сидеть тут и выслушивать, как вы
оскорбляете моего рыцаря! – горячо воскликнула Сенедра.
– Но я вовсе не оскорбляю его, Сенедра, – возразил
Шелк. – Мы просто расписываем его достоинства. Он столь благороден, что
мне делается не по себе.
– Подозреваю, что понятие благородства чуждо
драснийцам! – кипятилась королева.
– Не чуждо, Сенедра, а непонятно.
– Может быть, за две тысячи лет они все же
переменились? – с надеждой вздохнул Дарник.
– Я бы на это не рассчитывал, – проворчал
Бельдин. – Мой опыт подсказывает, что люди, долгое время оторванные от
внешнего мира, обычно свято сохраняют все свои обычаи.
– Должна еще кое о чем вас предупредить, – сказала
Цирадис. – Население этого острова представляет собой довольно странную
смесь. Конечно, они во многом именно таковы, как вы говорите, но унаследовали
также и некоторые традиции далазийцев. В частности, они знакомы с нашими
традиционными искусствами.
– Как мило! – сардонически прищурился Шелк. –
Мимбрийцы-волшебники! Это, без сомнения, означает, что они пользуются колдовством
в совершенно определенных целях.
– Так вот почему мы с Закетом должны были надеть
доспехи? – спросил Гарион у Цирадис.
Пророчица кивнула.
– Почему было прямо так и не сказать?
– Необходимо было, чтобы вы сами дошли до этого.
– Ладно, посмотрим, – вмешался Бельгарат. –
Нам уже приходилось общаться с мимбрийцами – и ничего, все целы.
Они ехали по лесу, пронизанному золотым предвечерним светом,
и, добравшись до опушки, увидели то, о чем говорил Бельдин. Замок стоял на
вершине скалистого мыса, словно щеголяя великолепными, надежно укрепленными
зубчатыми стенами.
– Изумительно! – пробормотал Закет.
– Нет никакой надобности скрываться в лесу, –
сказал Бельгарат. – Ведь нам все равно не удастся пересечь эту равнину
незамеченными. Гарион и Закет, поедете впереди. Людей в латах обычно встречают
с особенной учтивостью.
– Что, мы вот так просто поедем к этому замку? –
спросил Шелк.
– А почему бы нет? – пожал плечами
Бельгарат. – Если они остались истинными мимбрийцами, то долг велит им
гостеприимно предоставить путникам ночлег. И потом, нам так или иначе надо о
многом разузнать...
Они выехали на равнину и, пустив коней неторопливым шагом,
направились к мрачноватому замку.
– Когда мы войдем туда, предоставь говорить мне, –
сказал Закету Гарион. – Я недурно владею их диалектом.
– Хорошая мысль, – согласился Закет. – Я
только давился бы всеми этими «извольте» да «соблаговолите»...
Из-за зубчатых стен послышался резкий звук рога,
свидетельствующий о том, что путников заметили, и несколько минут спустя по
подвесному мосту из замка выехал десяток рыцарей в сверкающих доспехах. Гарион
пришпорил Кретьена и двинулся к ним навстречу.
– Соблаговолите помешкать, господин рыцарь, –
произнес предводитель новоприбывших. – Я Астеллиг, здешний барон. Могу ли
осведомиться о вашем благородном имени и титуле, а также узнать, что привело
вас и спутников ваших к воротам моего обиталища?
– Имени своего открыть я не могу, господин
рыцарь, – ответил Гарион. – На то есть веские основания, о коих вы
узнаете впоследствии. Мы с моим доблестным другом и остальными нашими
спутниками направляемся по делу великой важности, а сюда явились, дабы искать
убежища от тьмы и ночного хлада, кои, по моему разумению, вскоре объемлют сию
равнину.
Гарион был искренне горд своим словотворчеством.
– Не утруждайте себя просьбой, – произнес
барон, – ибо всем истинным рыцарям если не природная учтивость, то святой
долг велит предложить стол и кров странствующему собрату.
– Благодарность мою бессильны выразить слова, барон
Астеллиг. Как изволите видеть, с нами странствуют дамы благородного
происхождения, кои весьма утомлены тяготами пути.
– Тогда соблаговолите незамедлительно следовать за мной
под кров моего замка, господа. Забота о благополучии дам – долг и высокая честь
для каждого рыцаря.
Он эффектно поворотил коня и поехал по крутому склону в
направлении замка. За ним последовали и путники.
– Как изысканно ты, оказывается, умеешь
изъясняться, – восхищенно прошептал Закет.
– Мне пришлось довольно долго прожить в
Во-Мимбре, – объяснил Гарион, – и через некоторое время я
волей-неволей заговорил, как они. У этой манеры единственный недостаток: речь
надобно столь щедро приправлять красивостями, что порой забываешь, о чем хотел
сказать, не успев закончить фразы...
Барон Астеллиг миновал подвесной мост, и вскоре все
спешились на вымощенном булыжником дворе.
– Мои слуги проводят вас и спутников ваших в подобающие
вам покои, где вы сможете восстановить силы, господин рыцарь, – сказал
хозяин. – Теперь же окажите мне честь, пройдя вместе со мною в главный зал
замка, где вы и поведаете мне, чем могу я помочь в достижении вашей благородной
цели, ради которой и пустились вы в путь.
– Ваша учтивость безмерна, а гостеприимство
безгранично, господин барон, – отвечал Гарион. – Заверяю вас, что мы
с моим братом-рыцарем явимся в главный зал вашего замка тотчас же, как только
проводим наших дам в отведенные для них покои.
И они стали подниматься вслед за слугами барона на второй
этаж, где обнаружили уютные гостевые комнаты.
– Ты поражаешь меня, Гарион, – сказала
Польгара. – Прежде я пребывала в уверенности, что ты и понятия не имеешь,
как изъясняются истинно воспитанные люди.
– Благодарю, – ответил он.
