– Я знал это задолго до того, как запрет вступил в
силу. Но что именно он там изменил, Бельдин?
– Помнишь этот отрывок в самом начале – ну, сразу после
того напыщенного вздора? Торак заявляет, что он поднялся на высоты Корим, чтобы
поспорить с Улом о сотворении мира?
– Смутно.
– Так или иначе, Ул не хотел ввязываться в это дело, а
Торак повернулся к папочке задницей, сошел вниз, собрал ангараканцев и повел их
в Корим. Там он объявил, какую судьбу им предназначает, затем, в духе
ангараканских обычаев, все рухнули ниц, а поднявшись, принялись рвать друг
друга на куски и приносить в жертву. В этом отрывке есть словцо «халагачак»,
что означает «храм» или что-то в этом роде. Я всегда считал, что Торак
выражается фигурально, но оказывается, это не так. Эта вершина и есть храм.
Алтарь на вершине – вернейшее тому доказательство, а на этих террасах стояли
ангараканцы, наблюдая за тем, как гролимы приносят жертвы их богу. Если я не
ошибаюсь, именно здесь Торак и беседовал с отцом. И не важно, как ты относишься
к Обожженному Лицу, но место это – одно из самых священных на земле.
– Ты уже не один раз упомянул отца Торака, – Закет
озадаченно заморгал, – а я и не подозревал, что у богов есть отцы.
– Разумеется, есть, – высокомерно заявила
Сенедра. – И это всем известно.
– А вот я не знал.
– Отец богов – Ул, – будничным тоном произнесла
она.
– Но разве он не бог улгов?
– Он не просто избран их богом, – сказал
Бельгарат. – Горим с присущей ему эксцентричностью силой заставил Ула
стать их богом.
– Как можно силой заставить бога что-то сделать?
– Осторожненько, – ответил Бельдин. – Очень,
очень осторожно.
– Я встречалась с Улом, – сразила его
Сенедра. – И я ему понравилась.
– Знаешь, временами она препротивная! – шеп нул
Закет Гариону.
– А, так ты заметил?
– Тебе и не надо "меня любить, – тряхнула
маленькая королева медными кудрями. – Пусть хоть все меня возненавидят!
Покуда женщину любят боги, с нею все в полном порядке.
И в сердце Гариона затеплилась робкая надежда. Сенедра
способна шутить, значит, она не столь уж убеждена в том, что скорая кончина ее
неминуема. Но тут же Гарион сильно занервничал и испытал страстное желание как
можно скорее отнять у нее кинжал.
– Удалось ли тебе в ходе твоих захватывающих
исследований обнаружить вход в пещеру? – спросил Бельгарат у Шелка. –
Я отчего-то полагал, что именно для этого ты рыскал в тумане.
– Пещера? – переспросил Шелк. – А, это на
северном склоне горы. Перед нею нечто вроде амфитеатра. Вход на самой середине
склона. Я обнаружил это в первые же десять минут.
Бельгарат захлопал ресницами.
– Впрочем, это не в полном смысле пещера, –
прибавил Шелк. – Может быть, внутри горы и есть пещера, но вход больше
напоминает огромную дверь. По обеим сторонам ее колонны, а над притолокой –
знакомая харя.
– Торак?
Сердце Гариона упало.
– Собственной персоной.
– Может быть, пора двигаться? – предложил
Дарник. – Если Зандрамас уже на острове... – И он развел руками.
– Ну и что с того? – поинтересовался Бельдин.
Все дружно уставились на маленького уродливого горбуна.
– Ведь Зандрамас не может войти в пещеру прежде нас, я
правильно понял? – спросил он у Цирадис.
– Да, Бельдин, – ответила она. – Это запрещено.
– Вот и прекрасно. Тогда мы подождем. Уверен, она
вполне насладится предвкушением долгожданной встречи. Додумался кто-нибудь
захватить с собой что-нибудь вкусненькое? Я могу стать чайкой, но сырая рыба
мне не по вкусу.
Глава 22
Они прождали около часа, покуда Бельдин не решил, что
Зандрамас уже доведена до белого каления. Гарион и Закет воспользовались
отсрочкой и облачились в латы.
– Теперь надо поглядеть, как там она, – наконец
решил горбун.
Со всей возможной осторожностью Бельдин обернулся чайкой и
скрылся в тумане. Вскоре он возвратился, злобно хихикая.
– Никогда не слыхивал, чтобы женщина употребляла такие
выражения! – сказал он. – Даже тебя, Пол, она заткнула за пояс!
– Что она делает? – спросил Бельгарат.
– Стоит у входа в пещеру – ну, около двери или как там
ее – в обществе сорока очаровательных гролимов. Именно столько их было.
– Сорока? – воскликнул Гарион. Он повернулся к
Цирадис. – Но ведь ты говорила, что числом мы должны совпасть!
– Но разве ты не стоишь по крайней мере пятерых,
Гарион? – просто спросила она.
– Но...
– Ты сказал «их было сорок»? – Бельгарат
внимательно поглядел на брата.
– Видишь ли, наша страдающая звездной оспой подруга
пыталась пропихнуть нескольких гролимов в эту самую дверь, а вход что-то упорно
загораживало. Уж не знаю, что тому виной: эта самая преграда или гнев
Зандрамас, опыт которой не удался. В общем, на данный момент пятеро уже мертвы,
а Зандрамас мечется перед входом, изобретая все новые ругательства. Кстати, у
всех гролимов пурпурные подкладки внутри капюшонов.
– Значит, все они колдуны, – бесстрастно
произнесла Польгара.
– Колдовство гролимов не такое уж
могущественное, – презрительно буркнул Бельдин.
– А ты заметил огоньки у нее под кожей? – спросил
Гарион.
– О да! Лицо ее напоминает полный светлячков летний
лужок вечером. Я еще кое-что заприметил. Наш альбатрос тоже тут. Мы
раскланялись, но поговорить было недосуг.
– Что он тут делает? – подозрительно спросил Шелк.
– Просто парит в небесах. Ты знаешь, какие они,
альбатросы. Взмахнут крыльями раз в неделю – и то хорошо. А туман начинает
понемногу рассеиваться. Почему бы нам просто не выстроиться на одной из
ступеней террасы прямо перед этим амфитеатром и не подождать, покуда ветер
разгонит голубую муть? Если из тумана вдруг появятся темные фигуры, это
произведет на Зандрамас некоторое впечатление, не так ли?
– Ты видел моего малыша? – трепещущим голоском
пролепетала Сенедра.
