Зато ей было тепло. У нее замерзли только кончики пальцев. Пальцы, как когти, впились в тяжелые весла, но постепенно они распухли и потеряли чувствительность. Платок и шаль не мешали воде затекать за воротник, течь между грудями и по спине и приклеивать юбку к бедрам. Башмаки она сбросила и спрятала под скамью на корме, чтобы они не испортились. Сама она могла потом вытереться, согреться, царапины заживают быстро, а вот с обувью и платьем дело обстояло хуже.
Непогода только набирала силу.
Лодка ударилась о камень, но Сара Сусанне не могла понять, где она оказалась. Во всяком случае, это был не причал. Она подняла весла в лодку и с трудом прошла на нос, чтобы взять веревку. Потом подвязала юбки вокруг талии и выпрыгнула из лодки. Под ногами были острые камни и скользкие водоросли. Она попыталась тащить за собой тяжелую лодку, но ногам не во что было упереться, и лодка не поддавалась. В конце концов Сара Сусанне поняла, что надо сесть обратно в лодку.
Тогда шхера или камни, в которые лодка уткнулась, уже исчезли из глаз.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
Дерево и рыбка
Я сижу с бабушкой Ольгой под деревом на Хамарёе. На берегу маленького озера, которое здесь называют Глим-мой. Светит солнце, мы набрали ведерко черники. От муравейника идет едкий запах. Я чешу ноги и не знаю, кто меня покусал, муравьи или комары. Бабушка разожгла костер и принесла в кофейнике воды из ручья. Сейчас она распаковывает корзинку с едой, а дерево скрипит, шелестит, шумит. Ветер не достигает земли. Он прячется в верхушке дерева. Крона качается туда-сюда.
— Бабушка, дерево со мной разговаривает.
— И ты понимаешь, что оно тебе говорит? — спрашивает она.
— Да.
— И что же?
— Этого я не могу сказать.
Бабушка дает мне бутылку с соком и хлеб, посыпанный сахаром. Потом помогает вдавить черничины в масло.
— Это осина, она всегда разговаривает, и ее листочки похожи на зеленые сердечки. Видишь?
— Зачем ей столько сердечек?
— Она ими украшается, ими дышит и с их помощью разговаривает с людьми.
— А осина знает, что мама с бабушкой Элидой уехали на Юг и потому я приехала к тебе?
— Меня бы это не удивило. Но, надеюсь, ты не огорчена, что приехала к нам?
— А папа тоже приедет сюда?
— Нет. А разве он собирался?
— Нет.
Бабушка пьет из светло-серой чашки с синими цветочками. Это походная чашка.
Лицо у бабушки темное, нос большой. Вокруг рта живут морщинки, когда бабушка говорит или улыбается, они прыгают то вверх, то вниз.
— Ты тоскуешь по дому? — спрашивает она.
— Что такое тосковать по дому?
— Тоска по дому — это когда тебе хочется вернуться домой к родителям.
— Нет, значит, я не тоскую по дому.
— Вот и хорошо, тогда нам будет легче.
Из кармана передника бабушка достает носовой платок. Свертывает его жгутом и засовывает себе в нос. Видно, ей надо что-то оттуда вытащить. На это уходит время.
— Все эти полипы, — говорит она и смеется.
Я представляю себе, что полипы — это невидимые мухи, которые залетели бабушке в нос.
— Какого они цвета? — спрашиваю я.
— А бог его знает.
Мне непонятно, почему бабушка так спокойно относится к тому, что эти полипы грызут ее нос, а она даже не знает, какого они цвета.
Мы сидим на мысу почти у самой воды. Шлюпка наполовину вытащена на песок. Я встаю и подхожу к воде. Вокруг лодки по воде прыгают солнечные зайчики, и под водой тоже. И на большой розовой ракушке.
— Бабушка, я хочу достать эту ракушку! — Я показываю на воду.
— Ну так достань.
— А тут глубоко?
— Не бойся, с головой тебя не накроет.
— А как накроет?
— Чуть выше колен.
— А ты не можешь достать мне эту ракушку?
— Нет, для меня вода слишком холодная.
— А для меня не холодная?
— Это известно только тебе.
Я снимаю туфли, носки и иду по песку и камням.
— Мне больно идти без туфель.
— Конечно больно, — соглашается бабушка и складывает все обратно в корзинку.
Я вхожу в воду. Она доходит мне почти до колен, но не выше. Я опускаю руку в воду, чтобы достать со дна ракушку. Неожиданно моя рука ломается, но мне совсем не больно. Я в страхе выдергиваю руку из воды. Она целая. Забыв о ракушке, я то опускаю руку в воду, то вынимаю ее из воды. Много раз. И каждый раз она остается целой. Потом я смотрю на ракушку. У меня в руке она белая. Она больше не розовая.
— Вода холодная? — спрашивает бабушка.
— Я забыла ее потрогать.
— Значит, не холодная, — говорит бабушка и выплескивает остатки кофе вместе с гущей в костер. Потом заворачивает черный кофейник в старую газету и кладет его в корзинку.
— Бабушка, давай весь день сидеть под деревом!
— Ты с ума сошла? Мы должны собирать ягоды.
— Какие, морошку?
— Мы будем собирать желтую чернику, — говорит бабушка и смеется.
— Это если мы кого-нибудь встретим и нас спросят, нашли ли мы морошку, мы скажем, что нашли чернику?
— Правильно, но лучше заранее поупражняться. Понимаешь?
— Но ведь тогда мы солжем!
— Конечно солжем.
— А Бог на небесах рассердится на нас, если мы солжем?
— Думаю, у него нет времени заниматься такими пустяками. Но кто знает.
— А дерево? Дерево рассердится, если мы солжем?
— Нет, осина любит тайны.
— Тогда я люблю осину, — говорю я и прячу ракушку в мой красный рюкзачок. У него ремешки из настоящей кожи.
Мы идем на болото и собираем желтую чернику. Потом возвращаемся к лодке, чтобы плыть домой. На берегу бабушка насыпает на желтую морошку две пригорошни черники.
— Теперь мы готовы, — говорит она. — Теперь можем встретить кого угодно.
Бабушка Ольга живет в желтом доме на острове Хамарёе вместе с дядей Сверре и тетей Луисе. Вообще-то Луисе — бабушкина младшая сестра. Но она гораздо выше бабушки. Дядя Сверре иногда ездит на работу на велосипеде, и его нет целый день. Они оба очень добрые. Я думаю, что он найденыш, его нашли, когда он был маленький. Он здесь как будто чужой. Но сейчас о нем можно не думать, ведь его здесь нет.
Бабушкин дом стоит у дороги, в большом саду. В саду много цветов. И деревьев. Самое высокое — осина. Я учу названия всех цветов и кустов. Сибирские маки очень красивые, но у них такой вид, будто они едят людей. Я больше люблю ромашки и колокольчики. Они растут вдоль дороги, и мне разрешают их рвать. Но, вообще-то, мне позволяют рвать цветы только с Луисе или с бабушкой. Мы срезаем их ножницами и ставим в вазы во всех комнатах. И в уборной тоже. В доме и на улице — всюду пахнет цветами. Луисе говорит, что это вредно для бабушкиных полипов. А бабушка говорит, что с этим ничего не поделаешь.
