Прогулка по пляжу сейчас не поможет. У него не хватит ни сил, ни воли. Может, подремать с устатку, подумал он и, растянувшись на кровати, вознес молитву своей счастливой звезде, что его жена Полли не собирается втайне от него писать секс-книгу и, насколько ему известно, вообще не собирается писать. Впрочем, кто ее знает?
Да, неплохая была задумка, неплохая, но стареющий человеческий интеллект не переварит такого событийного хитросплетения. Перегрузка повергнет его в хаос, в безумие. Еще бы — он пишет секс-роман, и его жена тоже пишет секс-роман, причем крадет его мысли; у него роман о писателе, который пишет секс-роман, ее роман — о том же. Понятно, такое сцепление даст неожиданный комический эффект, ради него… Порху едва поборол искушение прокрасться в спальню, посмотреть тетради и блокноты жены, убедиться, что там нет эротических записей и рукописей. Нет и быть не может. Они достигли твердой договоренности, теперь ничто ничему не угрожает.
А все-таки золотая жила, этот сюжетик, думал Порху, но увы, не для него, не сейчас и не потом.
Господи, воззвал он, не зная, про себя сказал это или вслух, куда же ты скрылась, моя замечательная и мучительная муза, столь благосклонная в былые времена?
В то же мгновение его мысли скользнули по касательной, он вскочил с кровати и схватился за перо.
СЕКСУАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ МОЕГО СУПРУГА
Рассказ богини Геры, записанный Юджином Порху
Роман
Глава 1. Введение
Будь у меня близкая подруга, я попросила бы ее вместе со мной описать сексуальную жизнь моего супруга, для того чтобы поколения, которые придут за нами, знали правду о его неподобающем поведении, о том, что я пережила и перестрадала ради сохранения нашего брачного союза и моего положения богини — хранительницы дома и семейного очага. О, если б я написала такую книгу! Но у меня нет верной и преданной подруги, и я не умею писать. Думаю, что не умею, не пробовала. Конечно, я вожу знакомство с Афродитой, как и с другими богинями, но мы не любим друг друга, и она отъявленная лгунья, во всяком случае, мне врет постоянно. Я попыталась было узнать, что было между ней и моим супругом Зевсом, но ничего от нее не добилась. Я знаю, что когда-то очень давно Зевс как бешеный ее преследовал. Это всем известно. Его не смущало, что Афродита была дочерью Дионы, стало быть, могла оказаться его собственной дочерью. Он, видите ли, божество, причем верховное. Может делать, что ему заблагорассудится. Он сделал своей женой Персефону, его и Деметры дочь, но об этом я расскажу в соответствующем месте этой большой книги, где собираюсь разоблачить неверного Зевса, поведать обо всех его изменах, хотя и половины их не знаю. Только увидит хорошенькую бабенку, тут же на нее лезет. Я и оглянуться не успевала. Не говорю уж о его старых любовницах или о юноше-красавце Ганимеде, которого не могу считать соперником, и о других мальчиках. Но как ни стараюсь, до сих пор не могу узнать, совокуплялся он с Афродитой или нет. Он, конечно, молчит и все больше раздражается, если я расспрашиваю. Вот я и перестала его пытать. А несносная Афродита насмешливо дерет нос и многозначительно хихикает.
— Можешь мне все рассказать, Афродита, — говорю я. — Теперь это уже не имеет значения.
— Еще как имеет! — возражает она, нагло скаля зубы и вертя задом, как последняя…
Представляете?
— Правда, не имеет, — повторяю я. — Это так давно было.
— Думаешь, давно?
— Мне просто любопытно. Я о стольких знаю, что теперь уже все равно.
— Но не все равны, милая Гера. Плохо же ты знаешь женщин — не то что я.
— Все равно, клянусь. Даю тебе честное благородное слово богини. У вас с Зевсом что-нибудь было?
А она отвечает… вы не поверите. Знаете, что она говорит?
— Одни знают, а другие гадают.
Представляете? Мочалка бесстыжая!
Я по натуре не плохая, не злопамятная, небеса мне свидетели. Но я от души ликовала, видя, как она заливается слезами по своему красавчику Адонису. Влюблена в него была как кошка, а его дикий кабан растерзал на охоте или какой-то другой зверь. Так ей и надо, говорила я себе. Но я не злая, кого угодно спросите. Только не Зевса, он несправедлив ко мне.
Знаете, ведь свою первую жену Зевс живьем проглотил. Метида была беременна, и он боялся, что она родит сына, который будет повелевать богами. Зевс, он прямой потомок титанов, которые тоже глотали своих детей мужского пола, чтобы те не свергали их. Такая вот у него наследственность. Да это, пожалуй, и у нас в генах сидит. Тупоголовые титаны не понимали, что, не будь они жестокосердные, у сыновей не было бы причины восставать против них. Так вот, Метида погибла, но выжила ее дочь. Гефесту пришлось расколоть голову Зевсу, чтобы оттуда вышла Афина. Зевс потом долго страдал сильными мигренями и стал следить за своим здоровьем.
Афина тоже богиня, как и я, и мы с ней неплохо ладим. Но я никогда не забываю, что она дочь женщины, которая спала с Зевсом до меня, стало быть, моей соперницы, хотя это было целую вечность назад. Надеюсь, вы меня понимаете и на моем месте держались бы таким же образом.
Только подумать, сколько времени у меня ушло, чтобы расквитаться — нет, не с Зевсом, он неуязвим, а с его женщинами, а иногда и с их потомством. Гераклу, например, мстила всю жизнь, естественно, всю его жизнь, за то, что его мать Алкмена была возлюбленной моего супруга. Когда он был еще младенцем, я запустила двух змей в его люльку, но он задушил их. Тогда я поняла, что он храним чьими-то чарами, еще один проклятый полубог, как и пьянчужка Дионис, кстати, тоже побочный сын Зевса. Я постоянно следила за Гераклом, терпеливо ожидая своего часа, и вот однажды, когда он был один, наслала на него безумие, и он в припадке помешательства убил жену и детей, приняв их за своих врагов. Так я расквиталась с Гераклом и Алкменой. Кто меня за это осудит?
А эта Ио — знаете, сколько времени она у меня отняла? Крепкий была орешек. Чтобы уберечь Ио, Зевс превратил ее в телку. Я была довольна: телка она и есть телка, что с нее взять? Но потом вспомнила другую Зевсову подружку, Европу, которую он похитил под видом быка. Нет, дорогой, подумала я, я тебе не девочка, меня не проведешь. Не на такую напал. Думаешь, не знаю, зачем тебе телка, если ты бычком побывал? Вот я и приставила к ней стоглазого стража Аргуса — чтобы они снова не сошлись. Но когда Гермес превратил Аргуса в павлина и рассыпал его глаза по хвосту, я поняла, что действовать надо иначе. Я наслала на Ио овода, он жалил ее, куда бы она ни пошла, до тех пор, пока она не сбежала в Ионию, а потом в Египет. Это почти все, что я о ней знаю, хотя некоторые утверждают, что в Египте ее стали почитать как богиню по имени Изида. Впрочем, мне это без разницы, коль скоро она расплатилась за свое коварство. Я не мстительна, однако никто не посмеет обвинить меня в том, что я отомстила женщине, которая завлекла моего супруга в свою постель.
Но все эти Зевсовы любовницы были земные женщины. Куда труднее оказалось справиться с небожительницами. С ними я хватила горя. Я не могла убить их, потому что они бессмертны, и ничего не могла поделать с их детьми, тоже бессмертными. И все-таки я находила разные способы навредить им. Забеременевшая от Зевса Лето долго скиталась по разным землям, ища пристанище, но я внушила народам страх перед гневом великой богини Геры, и никто не хотел ее принять. Только в Делосе, который поднялся из моря и стал островом, дали ей приют. Там она и родила близняшек Аполлона и Артемиду — они сейчас здесь, на Олимпе, со мной. Само собой, особой близости меж нами нет. Артемида знать ничего не хочет, кроме охоты, она у нас девственница и тем околдовала Ипполита, который тоже девственник, отвергший преступную любовь мачехи Федры. Зато Аполлон, наш, так сказать, солнечный бог, отнюдь не девственник, напротив, любит побаловаться с девами. Спасаясь от его притязаний, Дафна превратилась в лавр. Узнав, что его возлюбленная Коронида изменила ему с земным мужчиной, Аполлон в припадке ревности убивает ее. Об измене Корониды ему рассказала ворона, и в отместку он сменил ей цвет с белого на черный. Поскольку Аполлон и Артемида, как и Гермес, были детьми Зевса, все они взяли сторону Трои, когда разразилась большая война. Прямым предком троянских царей был Дардан, сын Зевса и еще одной моей соперницы Электры, дочери Атласа, и это послужило причиной моей нелюбви к троянцам и их городу. Были у меня и другие причины. Троянцем был Парис, которого я не забыла и не простила, потом в Трою сбежала Елена, тоже побочный отпрыск распутного Зевса. Матерью у нее была Леда, к которой он подбирался, прикинувшись прекрасным лебедем, и изнасиловал, как дикий зверь.
