– Ну, наверное, дело в той субстанции, что была добавлена по моему приказу в кофе. Хотя вроде бы она не обладает ни вкусом, ни цветом, ни запахом. Все же одна из наиболее секретных разработок лабораторий ЦРУ...
Татьяна Куницына развернулась, на лице у нее застыла маска отчаяния и ужаса.
– Настя, скажи мне, что это дурная шутка! – простонала она. – В кофе ведь ничего не было?
– А как насчет того кофе, которым потчевала меня ты? – спросила Анастасия. – В нем ведь была какая-то гадость, которую ты подсыпала по приказу Остоженского, чтобы я не имела возможности лететь в Лондон? Конечно, иначе во время перестрелки в аэропорту я тоже могла бы погибнуть. И кто бы тогда переписал все имущество на дядю Глеба?
Журналистка словно подкошенная рухнула в кресло и зарыдала.
– Я не хотела... Там было что-то безобидное... и только на время выводило тебя из строя... Настя, скажи, что ты дала мне?
– Название и химическая формула вряд ли скажут тебе что-то, – заметила Анастасия. – Субстанция быстро всасывается в кровь, однако обладает поразительным свойством: если в течение примерно двух часов после ее принятия жертва получит сыворотку, то токсическое действие яда будет нейтрализовано. Первую чашку кофе ты выпила... Да, примерно час назад. Значит, у тебя в запасе еще час, чтобы спастись.
Куницына сползла с кресла на пол и завопила:
– Настя, дай мне сыворотку! У меня ребенок! У меня муж! У меня пожилые родители! Я не хотела... Я не знала, что затевает Остоженский... Мне очень жаль!
– И мне тоже! – жестко сказала Анастасия. – Я считала тебя подругой и доверенным лицом, а ты предала меня и обрекла на смерть Игоря и Машеньку. И не уверяй меня, будто не подозревала о страшных последствиях. Ты ведь такая умная, Таня! Естественно, ты все понимала с самого начала.
Журналистка, глотая слезы и размазывая по лицу косметику, прошептала:
– Настя, сжалься надо мной! Я хочу жить, очень хочу жить! Мой ребенок, мой муж...
– Ты взываешь к моему милосердию? – усмехнулась Анастасия. – Вспоминаешь о своем ребенке и муже? А ведь ты украла у меня моего мужа и моего ребенка! Машенька стала для меня дочкой, а ты...
– Я не хотела! Я не думала, что все так закончится! Я...
Татьяна Куницына забилась в истерике. Встав из-за стола и подойдя к бывшей подруге, Анастасия сказала:
– Сыворотка у меня есть...
– О, прошу, дай мне ее! – закричала Татьяна. – Настя, я чувствую, что уже не могу подняться на ноги... Я же знаю, ты добрая, ты хорошая, я изучила твой характер!
– Видимо, не до конца, – холодно обронила Настя. – Ладно, так и быть, ты получишь сыворотку. Однако вначале сделаешь признание. И оно будет записано на пленку. Согласна?
Куницына яростно закивала:
– Конечно, я согласна! Я все расскажу!
– Вот и отлично. – Настя открыла дверь в смежную комнату.
Там была установлена видеокамера, а перед ней – кресло. Татьяна, пошатываясь, прошла туда и неловко опустилась в кресло. Анастасия протянула ей бумажную салфетку.
– Приведи себя в порядок, Таня, – приказала она. – И советую тебе сконцентрироваться на самом важном, ведь время идет. Поведай о том, как тебя завербовал Остоженский, а также о том, какой была твоя роль в убийстве моего мужа и похищении Машеньки.
Затем Настя нажала на кнопку «Пуск». Куницына моментально преобразилась – то ли сказалась привычка концентрироваться перед камерой, то ли подействовали слова Анастасии. Журналистка без запинки и повторов рассказала обо всем: как Остоженский угрожал причинить вред ее сыну и мужу, как предлагал в качестве вознаграждения за предательство пост генерального директора на подконтрольном ему телеканале. В конце Татьяна произнесла:
– Вот все, что я могу сказать. Мне очень, очень, очень жаль! Я тоже любила Машеньку, но...
Анастасия выключила камеру, вынула кассету и вернулась в кабинет. За ней нетвердой походкой последовала и журналистка.
– Настя, прошу тебя, я выполнила твое требование. Где же сыворотка? Ты ведь не оставишь меня сейчас умирать? Так будет нечестно. Умоляю тебя, Настя!
Анастасия положила кассету в стенной сейф, закрыла дверцу и повернулась к Татьяне со словами:
– Я всегда сдерживаю свои обещания. – Затем взяла со столика изящный хрустальный графин, налила из него воды в бокал и протянула его дрожавшей Куницыной. Та непонимающе уставилась на Настю.
– А сыворотка где? Это таблетка или инъекция?
– Пей! – приказала Анастасия, и Татьяна торопливо осушила бокал.
– Сыворотка, как и сам токсин, тоже без вкуса, цвета и запаха? – спросила Татьяна. – Потому что я ничего не почувствовала. Похоже на обыкновенную минералку...
– Обыкновенная минералка и есть, – усмехнулась Настя. – А до того ты выпила две чашки обыкновенного эспрессо. Но ты права, моя секретарша не умеет готовить кофе.
В течение нескольких секунд Татьяна Куницына переваривала услышанное. Ее лицо постепенно приняло нормальный оттенок, и странным, срывающимся голосом она спросила:
– Значит, яда не было? И моя жизнь не была в опасности?
– Как бы иначе я заставила тебя рассказать все и сделать запись? – в упор взглянула на нее Настя. – Конечно, я могла бы похитить твоего горячо любимого сыночка, однако я предпочла иной, тоже эффективный, но менее хлопотный вариант.
– Ты обманула меня! – взвизгнула Татьяна. – Ты... мерзавка, исчадие ада, последняя тварь! Я буду все отрицать, скажу, что ты принудила меня сказать неправду, я...
– Кстати, а если о том, что ты сделала признание, узнает Остоженский? – спросила Настя. – Какой, думаешь, будет его реакция? Он ведь не любит предателей и предпочитает их уничтожать, не так ли?
Татьяна, рыча, выбежала из кабинета. В дверь заглянула встревоженная секретарша, но Настя успокоила ее:
– Все в полном порядке, только, к огромному сожалению, Татьяне Вениаминовне не понравился ваш эспрессо.
* * *
На следующий день Настя набрала телефонный номер человека, которому, как она теперь считала, можно доверять.
– Воскобойников слушает, – раздался мужской голос на другом конце провода, а Настя, набрав в грудь побольше воздуха, произнесла:
– Андрей Олегович, добрый день. Вас беспокоит Анастасия Басалыго. Помнится, вы сказали, что я могу звонить вам в любое время дня и ночи. У вас найдется для меня свободная минутка?
Они встретились в модном суши-баре на Тверской. Настя прибыла одна, без телохранителей. Большие солнцезащитные очки скрывали лицо – ей не хотелось быть узнанной. Воскобойников уже ждал ее.
– Анастасия Всеволодовна, рад вас видеть, – произнес он со скрытой иронией. – Вы не так давно вернулись в Россию, однако уже совершили столько подвигов!
