Ноги Сефрении подкосились и с протяжным стоном она рухнула
на раскаленные камни, будто тяжесть обретшего плотность меча пригвоздила ее к
земле.
Кьюрик подбежал к бессильно распластанной на земле женщине,
легко поднял ее на руки и отнес в тень, к заводи.
А Спархок, не обращая внимания на обжигающую босые ноги
гальку, отправился к месту, где она лежала и поднял меч своего погибшего брата.
Позади себя он услышал звуки свирели Флейты. Мелодию эту он не слышал раньше. В
ней была вечная тоска и страстный призыв или вопрос о чем-то… Спархок обернулся,
держа в руке меч. Сефрения лежала на одеяле в тени пальм, под ее закрытыми
глазами обрисовались темные круги. Коленопреклоненный Кьюрик заботливо
склонился над ней, а Флейта сидела, скрестив ноги, невдалеке и выпускала на
волю заключенные в свирели странные и страстные звуки своей песни.
Спархок вновь пересек полоску раскаленных камней и
остановился в тени. Кьюрик поднялся и подошел к нему.
— Она не может идти сегодня, — тихо сказал
оруженосец, — а может быть даже и завтра.
Спархок кивнул.
— Это отнимает у нее очень много сил, Спархок, —
мрачно продолжал Кьюрик. — Каждый раз, когда кто-нибудь из Двенадцати
погибает, она слабеет все больше. Не лучше ли будет из Джироха отослать ее
назад в Симмур?
— Может, оно и лучше, да только она не поедет.
— Да, видно ты прав, — угрюмо согласился
Кьюрик. — Ты же знаешь, мы вдвоем ехали бы гораздо быстрее.
— Да, но что мы стали бы делать без нее, когда бы
пришли на место?
— Угу, опять верно. Ты узнал его?
Спархок медленно кивнул.
— Сэр Керрис, — коротко ответил он.
— Я никогда не знал его хорошо. Но, помнится, он был
немного строг и натянут, была в нем какая-то непреклонность.
— Да, но он был хорошим человеком и славным рыцарем.
— А что он сказал тебе? Я был слишком далеко, чтобы
услышать его.
— Он сказал, что мы на верном пути, и что мы найдем
ответ в Дабоуре.
— Это хорошо. По крайней мере, обнадеживает. А то я
побаивался, что мы гоняемся за пустым звуком.
— Да и я побаивался.
Флейта отложила свою свирель и теперь сидела рядом с
Сефренией. Девочка потянулась и взяла ее безвольную руку в свою. На ее
маленьком личике застыли не детская печаль и озабоченность.
Внезапно Спархока озарила мысль. Он подошел туда, где лежала
Сефрения.
— Флейта, — тихо позвал он.
Малышка подняла на него глаза.
— Не можешь ли ты как-нибудь помочь ей?
— Это запрещено, — вдруг прошептала Сефрения. Ее
глаза были по-прежнему закрыты. Она глубоко вздохнула и проговорила: — Ступай,
надень что-нибудь на себя, Спархок. Нечего разгуливать в таком виде перед
ребенком.
Они провели в оазисе остаток дня, ночь и весь следующий
день. На утро третьего дня Сефрения решительно поднялась и принялась собирать
свои вещи.
— Время не ждет, мои Лорды, а нам еще предстоит долгий
путь, — сказала она.
Спархок внимательно посмотрел на нее. Лицо ее по-прежнему
было осунувшимся и бледным, а темные круги под глазами не уменьшились. В
блестящих черных волосах появились седые пряди.
— Может быть, лучше было бы остаться еще на день, чтобы
ты как следует окрепла? — спросил он.
— Один день не будет иметь значения, Спархок, а больше
мы все равно позволить себе не сможем, — утомленным голосом ответила
Сефрения. — Да и в любом случае мое здоровье не зависит от отдыха. Давай
двигаться дальше, до Джироха еще очень далеко.
Они взобрались в седла и двинули лошадей тихим шагом, но через
несколько миль Сефрения резко произнесла:
— Спархок! Этак нам придется ехать всю зиму, если мы
решили устроить себе такую прогулку.
— Хорошо, Сефрения. Поедем быстрее, если ты хочешь.
Дней через десять после встречи с призраком они добрались до
Джироха. Это был портовый город в западном Рендоре, похожий на Киприа — такие
же приземистые, толстостенные, беленые дома, таким же амфитеатром поднимающие
свои плоские крыши от порта к дальним предместьям. Спархок повел их
бесконечными петляющими проулками к приречным кварталам города. В отличие от
других мест в городе, здесь к чужеземцам относились более-менее терпимо, хотя и
без особого восторга. Среди толпы рендорцев то и дело мелькали яркие одежды
камморийцев, лэморкандцев и даже эленийцев. Спархок и его спутники ехали
медленно, чтобы не привлекать внимание, и с этой же целью низко надвинув на
лица капюшоны. К полудню они добрались до стоящего на отшибе скромного домика.
Владельцем его был сэр Воррен, Рыцарь Пандиона, о чем в Джирохе мало кто знал,
а был он известен как процветающий эленийский купец. Он и вправду занимался
торговлей, и иногда у него даже случались доходы. Однако основной целью
пребывания сэра Воррена в Джирохе была вовсе не коммерция — в Джирохе жило инкогнито
довольно много пандионцев, смешавшихся с местным населением, и все их сообщения
с Орденом, послания и раппорты, проходили через руки Воррена, и отправлялись им
спрятанными в бесчисленные коробки и ящики с торговыми грузами, отправляющимися
на его торговых кораблях в северные королевства.
Равнодушный вислогубый слуга с тусклыми глазами, шаркая по
выложенному плиткой полу, повел их через дом в тенистый, окруженный стеной
садик в заднем дворе, наполненный музыкой падающих струек воды в мраморном фонтане.
Вдоль стены на ухоженных клумбах дремали поражающие своими ярчайшими
расцветками экзотические цветы. На скамье у фонтана сидел сам хозяин дома — сэр
Воррен, высокий худой мужчина с сардоническими складками на загорелом и
обветренном до цвета старого вытертого седла за долгие годы в Южном королевстве
лице, покрытом сетью мелких морщинок. Хотя годы его клонились к закату, в
волосах не видно было седины. На нем не было камзола, в такую жару он обходился
простой полотняной рубашкой, оставлявшей открытой шею. Когда они вошли в сад,
Воррен поднялся и направился им навстречу.
— А, Махкра! — вскричал он, коротко взглянув на
слугу. — Рад видеть тебя снова!
— Воррен, — ответил Спархок, с глубоким рендорским
поклоном — полуприседающим волнообразным движением.
— Джинтал, — сказал Воррен слуге. — Будь
добр, отнеси это моему комиссионеру в порт. — Он сложил вдвое лист
пергамента и протянул его смуглолицему рендорцу.
— Как прикажет хозяин, — с поклоном ответил тот.
Они подождали, пока не услышали, как хлопнула передняя
дверь.
