— Это неважно сейчас.
— Если эта личность опасна, я бы сказал, что напротив —
мне очень важно знать об этом сейчас.
— Лильяс не опасна в том смысле, который ты имеешь в
виду.
— Но все же, Спархок, я бы хотел знать.
Было видно, что Кьюрик не намеревается прекратить расспросы.
Спархок удрученно вздохнул.
— Ну ладно, — сказал он. — я прожил здесь
целых десять лет. Воррен дал мне место владельца маленького магазинчика, где я
жил под именем Махкра. Это было сделано для маскировки, чтобы люди Мартэла не
могли обнаружить меня. Ну а чтобы не бездельничать, я собирал сведения для
Воррена. Чтобы как следует натурализоваться, мне надо было выглядеть как и
остальные купцы на этой улице, а все они имели любовниц, содержанок. Вот и я
завел себе такую, ее имя — Лильяс. Ты удовлетворен?
— Слишком кратко, Спархок. Я так понимаю, у леди был
вспыльчивый характер?
— Не совсем, Кьюрик. Лильяс из той породы женщин, что
долго вынашивают свое недовольство, а потом…
— А, вот оно как. Интересно было бы познакомиться с
ней.
— Вряд ли. Я сомневаюсь, что ты вообще выдержал бы все
эти вопли и визги, эти драматические представления.
— А что, это так страшно?
— А почему, как ты думаешь, я убрался из города среди
ночи? Тебе не кажется, что тема исчерпала себя?
Кьюрик довольно захихикал.
— Простите меня за мой смех, мой Лорд, — сказал
он. — Но, насколько я помню, вы без восторга восприняли мой рассказ о моих
отношениях с матерью Телэна.
— Хорошо, Кьюрик, мы квиты, — ответил Спархок и
далее ехал сжав губы, не обращая внимания на усмешки Кьюрика.
На рахитичных пристанях, врезавшихся в мутные замусоренные
струи реки Гулл, были развешаны пропахшие тухлой рыбой сети. Несколько дюжин
баркасов, что ходили по реке между Джирохом и Дабоуром были привязаны к ним.
Смуглые лодочники в бурнусах лениво развалились на палубах, подложив под голову
сложенную одежду. Спархок спешился и подошел к злобного вида одноглазому
человеку в свободном полосатом халате. Тот стоял на пристани, выкрикивая
приказы ленивой троице босоногих матросов на борту старой грязной шаланды.
— Твоя лодка? — спросил Спархок.
— И что из этого?
— Она идет в наем?
— Смотря сколько заплатишь.
— Не бойся, сговоримся. Сколько дней ты идешь до
Дабоура?
— Три или четыре дня, в зависимости от ветра и от
цены, — одноглазый оценивающе поглядел на Спархока и его спутников. Его
угрюмое лицо растянулось в сладкой улыбке. — Может быть, мы поговорим о
цене, уважаемый господин.
Спархок попытался было для виду поторговаться, а потом полез
в полный кошелек, который вручил ему перед их уходом Воррен, и вложил в
испачканную руку речного капитана серебряк. Единственный глаз того хищно
заблестел при виде набитого монетами кошелька.
Они взобрались в шаланду и привязали лошадей посередине, а
матросы уже отвязали лодку от пристани, отдав ее на волю течения и принялись
поднимать единственный косой парус. Течение в реке было довольно медленно, и
крепкий ветер с Арсианского залива легко толкал суденышко против течения.
— Будьте осторожны, — прошептал Спархок Сефрении и
Кьюрику, когда они расседлывали своих лошадей. — Похоже, наш капитан не
прочь будет поживиться на наш счет, и не упустит возможности получить больше,
чем просто плату за проезд. — Он направился на корму, туда, где одноглазый
сидел на румпеле. — Держись как можно ближе к берегу, — сказал
Спархок.
— Это еще зачем? — одинокий глаз капитана стал
настороженным.
— Моя сестра боится открытой воды, —
сымпровизировал Спархок. — Раз я сказал, так делай как сказано.
— Ты платишь, — пожал плечами капитан. — Я
сделаю, как ты хочешь.
— А по ночам ты идешь или останавливаешься?
Капитан покачал головой.
— Слишком много коряг и подводных камней на мой вкус.
Нет, я останавливаюсь по ночам, когда стемнеет.
— Хорошо, я люблю осторожность. Это делает путешествие
безопасней, что немаловажно, — Спархок раскрыл плащ, чтобы показать
кольчугу и тяжелый меч, висевший на поясе. — Ты понимаешь, что я хочу
сказать?
На лице капитана отразилась досада.
— Ты не имеешь права угрожать мне на моем
корабле! — зашумел он.
— Как ты сказал, я плачу. А мне что-то не нравится твоя
команда, капитан, да и твое лицо не внушает доверия.
— Не нужно обижать так бедного лодочника, — угрюмо
сказал одноглазый.
— Если я ошибся, я попрошу у тебя прощения — позднее. У
нас есть с собой кое-какие ценности, и мы бы хотели сохранить их. Я и мои
спутники будем спать на носу, а ты со своими матросами — на корме. Надеюсь, ты
не сочтешь это за особую обиду?
— Уж больно ты осторожен, нет?
— Смутные времена, приятель, смутные времена. Так что,
когда мы пристанем на ночь к берегу, предупреди своих людей, чтобы они
держались поближе к корме и не разгуливали во сне. Мало ли что может случиться,
а у меня чуткий сон, — он развернулся и отошел от капитана.
По обоим берегам реки над водой нависала буйная тропическая
растительность, но холмы, поднимающиеся над узкой речной долиной были голыми и бесплодными,
единственным их украшением служили разбросанные там и тут скальные обломки.
Спархок и его друзья сидели на носовой палубе, неусыпно следя за капитаном и
его оборванной командой и стараясь не упустить любых признаков необычной
погоды.
Флейта разместилась верхом на бушприте, наигрывая что-то на
свирели, а Спархок вел тихую беседу с Сефренией и Кьюриком. Сефрения была уже
знакома со здешними обычаями, поэтому наставления Спархока касались в основном
оруженосца. Он предупреждал его о многих условностях, несоблюдение которых
могли здесь счесть за личное оскорбление, и о других, которые могли посчитать
святотатством.
— И кто придумал эти идиотские правила? — не
переставал удивляться Кьюрик.
— Эшанд, — ответил Спархок. — Он был
сумасшедший, а сумасшедшие особенно любят всякие бессмысленные ритуалы.
— Есть еще что-нибудь?
— Да. Если ты случайно повстречаешься с какой-нибудь
овцой, тебе следует почтительно уступить ей дорогу.
— А ну-ка, повтори, — недоверчиво сказал Кьюрик.
