— Так вот. Будь я на вашем месте, я собрал бы пожитки и
отправился бы в Зенд. Там вас сможет защитить король. Убирайтесь из Дабоура,
пока еще можете покинуть его живым. Здешние люди слишком легко переходят от
подозрения к уверенности, а если вашу невиновность докажут после того как вас
сожгут на костре, большого облегчения вам это не принесет.
— Но здесь все, что у меня есть…
— Надеюсь, это облегчит ваши страдания на костре.
— Вы думаете, я и правда в такой страшной
опасности? — слабеющим голосом спросил Тэньин.
Спархок кивнул.
— Страшнее некуда. Если вы протянете еще неделю в
Дабоуре, значит вы большой счастливчик.
Несчастный лекарь весь затрясся, а Сефрения спрятала под
плащ перевязанную руку.
— Подождите минутку, — попросил он, когда Спархок
и Сефрения направились к двери. — А как же это?… — он указал на фею,
порхающую в воздухе около окна.
— О, простите, — сказала Сефрения. — Я уже и
позабыла о ней, — она произнесла несколько стирикских слов и сделала
небольшой жест. Через мгновение прежний шмель снова бился об оконное стекло.
Было уже совсем темно, когда они вышли из аптеки на
безлюдную площадь.
— Не так уж мы много разузнали, — вздохнув сказал
Спархок.
— Но все же, мы знаем больше, чем раньше. По крайней
мере, мы знаем, как вылечить Элану. Все, что нам нужно — это раздобыть один из
этих магических предметов.
— А ты сможешь определить, если увидишь, обладает ли
талисман Эрашама силой?
— Перрейн говорит, что Эрашам каждую ночь проповедует.
Пойдем-ка найдем его. Я готова прослушать хоть дюжину проповедей, если это хоть
немного приблизит нас к выздоровлению Эланы.
— А как мы сможем забрать у него это?
— Что-нибудь придумаем.
Внезапно дорогу им преградил человек в черном.
— А ну-ка стоять! — скомандовал он.
— Что случилось, приятель? — спросил его Спархок.
— Почему вы не у ног святого Эрашама?
— Мы как раз направляемся туда, — ответил Спархок.
— Весь Дабоур знает, что святой Эрашам проповедует и
поучает на заходе солнца. Почему же вы так запаздываете?
— Мы приехали только сегодня и нам нужно было разыскать
врача, чтобы он посмотрел поврежденную руку моей сестры.
Фанатик с подозрением покосился на повязку на руке Сефрении.
— Надеюсь, вы были не у этого колдуна Тэньина? —
спросил он голосом, полным ненависти.
— Когда у тебя что-то болит, ты не спрашиваешь у него
верительных грамот, — сказала Сефрения. — Однако я могу вас заверить,
что этот доктор не колдовал. Он просто вправил мне сломанную кость и перевязал,
как и сделал бы любой доктор.
— Правоверные не имеют никаких дел с колдунами, —
упрямо заявил фанатик.
— Вот что я скажу тебе, приятель, — предложил
Спархок, — давай-ка я сломаю тебе руку, и ты сам сможешь сходить к этому
доктору и узнать, колдун он или нет.
Человек в черном испуганно попятился.
— Давай, дружище! Это не так уж больно, —
продолжал Спархок. — Это не так уж больно, ты, главное, думай о том, как
будет доволен Святой Эрашам, узнав о твоем рвении в искоренении колдовства.
— Не скажешь ли ты нам, как нам побыстрее попасть туда,
где святой Эрашам говорит перед народом? — прервала его Сефрения. —
Наши души жаждут его слова.
— Идите этой дорогой, — обрадовался попытке
отвязаться неизвестный, — вы увидите свет от факелов.
— Спасибо, приятель, — поблагодарил Спархок,
слегка поклонившись, потом нахмурился: — А почему это ты сам не слушаешь святые
слова Эрашама сегодня вечером?
— Я?… Я выполняю священный долг перед святым Эрашамом.
Я должен разыскивать тех, кто не пришел на проповедь безо всякой причины и
доставлять их на суд.
— А, понятно. Слушай, ты все-таки уверен, что не хочешь
дать мне сломать твою руку? Это не займет больше минуты.
Страж святого порядка, ничего не ответив, бросился наутек.
— Тебе обязательно угрожать каждому встречному,
Спархок? — спросила Сефрения.
— Он раздражал меня.
— А ты и сам кого угодно можешь раздражать.
Спархок задумался.
— Да, пожалуй… — согласился он. — Но может быть мы
пойдем?
Они шли по темным улицам, пока не вышли к шатрам на окраине
города. Чуть дальше к югу блеснул оранжевый отблеск факелов. Они отправились на
огонь, тихо пробираясь промеж раскиданных тут и там шатров.
Колеблющиеся факела освещали углубление между холмами, нечто
в роде естественного амфитеатра. Склоны холмов и дно лощины заполняли собой
Эрашамовы последователи, а сам старец стоял на огромном валуне, вросшем в землю
на склоне холма. Факелы высвечивали его высокую иссохшую фигуру, длинную седую
бороду и кустистые черные брови. Он вещал резким скрипучим голосом, но слова
было трудно разобрать из-за отсутствия у святого зубов. Когда Спархок и
Сефрения присоединились к толпе, Эрашам был как раз на середине обширного и
туманного доказательства того, что Бог даровал его персоне особое свое
благорасположение и любовь.
— Есть хоть какой-нибудь смысл в его речах? —
озадаченно спросила Сефрения Спархока, разматывая с руки Тэньинову повязку.
— Я что-то не могу его обнаружить, — прошептал он
в ответ.
— Неужели эленийский бог и правда поощряет такую
тарабарщину?
— Ну не поражать же ему Эрашама молнией.
— Может, мы подойдем поближе?
— Боюсь, мы не сможем протолкаться.
Эрашам тем временем оседлал своего любимого конька —
принялся обличать Церковь. По его словам выходило, что эленийская Церковь, к
которой раньше принадлежал и он сам, была проклята Всевышним за то, что не
признала в нем, святом Эрашаме, рупор божественного провидения на земле.
