— Всем приходится когда-нибудь умирать, — нараспев
произнес призрак. — А моя смерть не была напрасной. Это служит мне
утешением в Чертоге Смерти. Внемли мне, Спархок, ибо кратко время, которое я
могу говорить с тобой. Я скажу тебе, что должен ты сделать. За то, чтобы ты
узнал это, я заплатил жизнью.
— Я слушаю тебя, сэр Танис.
— Приди этой ночью в склеп, что под Кафедральным
собором. Там ты встретишь тень, которая расскажет тебе, что делать дальше.
— Чью тень?
— Ты знаешь его.
— Я сделаю, как ты сказал, брат мой.
Призрак вынул свой меч.
— А теперь я покидаю тебя, Спархок, — сказал
он. — Я должен доставить свой меч до того, как вернусь в вечную тишину.
Спархок вздохнул.
— Я знаю.
— Тогда прощай, брат. Помяни меня в своих
молитвах. — Тень повернулась и бесшумно вышла из комнаты.
Высокие башни Кафедрального собора врезались в звездное
небо. На западе, над самым горизонтом висела луна, наполняя улицы бледным
серебристым светом и чернильными тенями. Спархок тихо прошел через узкий
переулок и вышел на его пересечение с широкой мощеной улицей, упирающейся прямо
в ворота храма. Под свой дорожный плащ он как всегда надел кольчугу и опоясался
тяжелым мечом.
Странное чувство отчужденности владело им, когда он выглянул
из-за угла и увидел двух солдат церкви, стоящих у входа в храм. Их красные
наряды в призрачном свете луны потеряли свой цвет. Солдаты сонно привалились к
каменной стене собора.
Спархок обдумал положение. Охраняемые врата — единственный
путь в собор, все остальные входы должны быть заперты на ночь. Но закрывать на
ночь ворота любого храма было запрещено церковным законом, или традицией,
обретшей его форму.
Стражники клевали носами и совсем не пытались быть
настороже. Один быстрый решительный натиск устранил бы проблему. Спархок
выпрямился и потянулся за мечом. Но вдруг остановился — он не был особенно
щепетилен, но ему казалось, что он не должен идти на эту встречу, обагрив руки
кровью. Да и два тела, лежащих на пороге храма, могут навлечь на него беду.
Спархок задумался. Что могло бы отвлечь солдат с их поста?
Он перебрал в голове с дюжину различных способов и, наконец, остановился на
одном. Он даже улыбнулся той идее, которая пришла ему в голову. Спархок как
следует припомнил про себя заклинание, и когда все слова встали на свои места,
забормотал по-стирикски. Заклинание было довольно долгим, в нем было множество
тонкостей, которые ему хотелось воплотить. Когда все было готово, он выпустил заклинание
мановением руки.
В конце улицы появилась женская фигура. На женщине был
бархатный плащ с откинутым назад капюшоном, и ее длинные светлые волосы
ниспадали ей на плечи и спину. Юное лицо ее было соблазнительно прелестно.
Грациозной походкой она подошла ко входу в храм и остановилась перед совсем
теперь проснувшимися стражниками. Девушка ничего не говорила — речь очень
усложнила бы заклинание, да и говорить-то ей было вовсе не нужно. Она медленно
расстегнула застежку плаща и распахнула его полы. Под плащом она была полностью
обнаженной.
Спархок отчетливо услышал ставшее вдруг хриплым и шумным
дыхание стражников. А девушка развернулась и призывно поглядывая через плечо
зашагала назад по улице. Стражники поглядели сначала на нее потом друг на
друга, потом вдоль улицы, и, убедившись, что вокруг никого нет, прислонили
алебарды к стене и ссыпались вниз по лестнице.
Фигура женщины остановилась под факелом на углу, немного
подождала, и, выйдя из круга света, скрылась в боковой улице. Стражники
бросились за ней вдогонку.
Как только пыхтящая парочка исчезла за углом, Спархок вышел
из своего укрытия. В считанные секунды он пробежал по улице, прыгая через две
ступеньки взлетел по лестнице и потянул за ручку огромной резной створки
храмовых врат. Оказавшись внутри, он улыбнулся, подумав как долго будет искать
распалившиеся стражники теперь уже исчезнувшую прекрасную незнакомку.
В храме было сумрачно и холодно, пахло ладаном и свечным
воском. С каждой стороны алтаря метались на сквозняке огоньки одиноких тонких
свечек. Их слабый неуверенный свет не мог, конечно, рассеять настоявшуюся
темноту огромного собора, и только на драгоценных каменьях и золоте алтаря
мерцали слабые блики. Спархок тихо шел по боковому нефу. Его охватило страшное
напряжение, все чувства напряглись. Время было уже позднее, но кто-нибудь из
священников, живущих при храме, мог еще бродить здесь, а Спархоку хотелось
избежать шумных встреч.
Он привычно преклонил колена перед киотом и, поднявшись
отправился по темному решетчатому коридору, ведущему из бокового нефа к
главному алтарю. Впереди показался свет, тусклый, но ровный. Спархок прижался к
стене и продолжал красться дальше. Вскоре он оказался перед задрапированной
аркой. Осторожно отодвинув пурпурный бархат, он взглянул внутрь.
Первосвященник Энниас, облаченный не в обычную шелковую
рясу, а в суровое монашеское одеяние, преклонил колена перед маленьким каменным
алтарем часовни. Черты изможденного лица первосвященника были полны ненависти,
побелевшие пальцы заломленных рук, казалось, вот-вот будут вырваны из ладоней.
По иссеченным резкими морщинами щекам Энниаса катились слезы, дыхание
агонизирующе клокотало в горле.
Лицо Спархока посуровело, рука потянулась к мечу. Убийство
солдат у двери было бы бесполезным и жестоким делом. Другое дело — первосвященник,
один быстрый бросок, удар, и его скверна исчезнет из этого мира.
Какое-то мгновение жизнь первосвященника висела на волоске,
который держал в своей руке Спархок, впервые в жизни замысливший убийство
невооруженного человека. Но вдруг Спархоку послышался девичий голос, и перед
его глазами встали ее немигающие серые глаза. С сожалением он опустил бархатный
занавес, и отправился исполнять свой долг перед королевой, даже в предсмертном
сне протянувшей руку, чтобы не дать погибнуть его душе.
— В другой раз, Энниас, — прошептал он, затаив
дыхание.
Повернувшись, он тихо пошел дальше по переходу. Склеп лежал
под храмом и в него вели каменные ступени. Единственная высокая свеча в отекшем
воском канделябре освещала лестницу. Спархок бесшумно переломил ее пополам,
зажег оставшуюся в канделябре половинку и начал спускаться по лестнице, освещая
себе путь раздобытой свечкой. Лестница внизу упиралась в дверь из тяжелой
бронзы. Он обхватил рычажок запора и медленно давил на него, пока не
почувствовал, что замок отворился. Мало-помалу он открыл массивную бронзовую
дверь. Слабый скрип петель показался ему очень громким в мертвой тишине склепа.
