— Я не уверен, — сказал он, — но мне кажется,
что здесь, в Симмуре, кто-то следит за мной. И по-моему это не элениец. —
Спархок улыбнулся Сефрении. — У меня достаточно опыта, чтобы распознать
тонкое прикосновение ума стирика. В любом случае, он, этот следящий,
распознавал меня под любым маскарадом. Я почти уверен, что он был именно тем
человеком, который наслал на нас солдат церкви в переулке — а это значит, что
он как-то связан с Энниасом.
— Каков он из себя? — спросила Сефрения.
— Он носит плащ с капюшоном и постоянно прячет под ним
лицо.
— Он не сможет ничего сообщить Энниасу, если будет
мертв. Давайте устроим ему засаду где-нибудь по дороге в Кардос, —
предложил Келтэн.
— Тебе не кажется, что это слишком прямолинейно? —
неодобрительно протянула Сефрения.
— Я — просто человек, Сефрения, и условности приводят
меня в замешательство.
— Мне хотелось бы обсудить еще некоторые детали, —
сказал Вэнион, посмотрев на Сефрению. — Келтэн и я, мы вместе поедем до
Димоса. Ты не хочешь вернуться туда в Главный Замок?
— Нет, — ответила волшебница. — Я отправлюсь
вместе со Спархоком, на тот случай, если тот стирик, о котором он говорил,
снова увяжется за ним. Я бы попыталась справиться с этим преследователем, не
прибегая к убийству.
— Ну что ж, хорошо, — сказал Вэнион,
вставая. — Спархок, ты и Келтэн ступайте и подышите телеги, инструмент и
прочее, а я отправлюсь во дворец пудрить мозги Энниасу. Как только я вернусь,
мы выступаем.
— А мне ты не дашь задания, Вэнион? — спросила
Сефрения.
— Хорошо, — улыбнулся Вэнион. — Почему бы
тебе не выпить еще чашечку чая?
— Благодарю тебя, Магистр. С этим, надеюсь, я
справлюсь.
Глава 8
Похолодало. Угрюмое послеполуденное небо плевалось тяжелым
льдистым снегом. Сотня пандионцев, завернутых в дорожные плащи, ехали, бряцая
черными доспехами, по лесистой местности вблизи границы Арсиума. Они находились
в пути уже пять дней. Колонну возглавляли Спархок и Сефрения.
Спархок взглянул на небо и натянул поводья своей вороной
лошади. Лошадь встала на дыбы.
— Перестань, — недовольно пробормотал Спархок.
— Он так и рвется в бой, — улыбнулась Сефрения.
— К тому же он не особо смышлен. Когда мы соединимся с
Келтэном, я буду очень рад снова сесть на своего Фарэна.
— Почему мы остановились?
— Вечереет. К тому же, гляди, в этой рощице почти нет
подлеска. Мы можем чудесно расположиться тут на привал, — Спархок
обернулся и громко позвал: — Сэр Пэразим!
Юный рыцарь с волосами цвета льна выехал вперед.
— Да, мой господин Спархок, — проговорил он мягким
мелодичным голосом.
— Мы разобьем здесь лагерь на ночь, — сказал ему
Спархок. — Когда обоз подтянется, распорядись поставить палатку для
Сефрении и чтобы у нее было все, что необходимо.
— Конечно, мой господин.
Небо на западе покрылось холодным пурпуром, когда Спархок
отправился обходить посты, расставленные вокруг лагеря. Он прошел мимо ряда
палаток с мерцающими перед ними кострами, на которых готовилась пища, и подошел
к палатке Сефрении, стоявшей в стороне от других. Спархок улыбнулся — на
треножнике, стоящем над огнем, уже кипел неизменный чайник.
— Тебя что-то удивляет, Спархок? — спросила
Сефрения.
— Нисколько, — он оглянулся на молодых рыцарей,
сидевших вокруг костров. — Они так молоды, — сказал он почти про
себя, — едва ли больше, чем мальчики.
— Так уж устроен мир, Спархок. Старость принимает решения,
а молодость выполняет их.
— Неужели и я был таким же мальчишкой?
— Да, — рассмеялся Сефрения, — да, дорогой
мой Спархок. Ты и представить себе не можешь, какими молодыми были вы с
Келтэном, когда первый раз пришли ко мне на урок. Мне показалось тогда, что
моим заботам поручили двух детей.
Спархок печально покачал головой и протянул руки к огню.
— Ночь холодна, — сказал он. — Моя кровь
будто истощилась за эти годы в Джирохе. Мне не разу еще не было по настоящему
тепло с самого моего возвращения в Симмур. Пэразим принес тебе твой ужин?
— Да. Он прелестный мальчик.
Спархок рассмеялся.
— Мне кажется, он наверняка обиделся бы, если бы
услышал, что ты сейчас сказала.
— Но ведь это и правда так.
— Конечно, но все равно он обиделся бы. Молодые рыцари
так чувствительны ко всему, что касается их мужественности.
— Тебе приходилось слышать его пение?
— Как-то раз, в часовне.
— У него чудесный голос.
— Да, — кивнул Спархок. — Мне кажется, ему
больше подошел бы монашеский монастырь, чем воинствующий Орден, — он
оглянулся, вышел из круга света от костра, подтащил к огню бревно, лежавшее
невдалеке, расстелил на нем свой плащ. — Конечно это не слишком удобное
сиденье, но все же лучше, чем сидеть прямо на земле.
— Спасибо, Спархок, — улыбнулась Сефрения. —
Ты очень заботлив.
Спархок серьезно посмотрел на маленькую хрупкую женщину.
— Боюсь, это слишком тяжелое для тебя путешествие.
— Ничего, я справлюсь, мой дорогой.
— Конечно, но не старайся проявлять излишнего мужества
— если ты устанешь или замерзнешь, не стесняйся сказать об этом мне.
— Со мной все будет прекрасно, Спархок. Стирики —
стойкие люди.
— Сефрения, — помолчав, сказал Спархок, —
когда должен погибнуть первый из двенадцати, находившихся с тобой в тронном
зале?
— Это невозможно предугадать, Спархок.
— Но ты будешь знать об этом каждый раз, когда это
будет случаться?
— Да. Ведь именно на меня были тогда направлены их
мечи.
— Их мечи?
— Мечи были инструментом заклинания. Они
символизировали то бремя, которое теперь передается от одного к другому.
— Не мудрее ли было бы распределить его сразу на всех?
— Я решила избрать другой путь.
— Может быть это было ошибкой.
