— Происшествие должно было случиться в Арсиуме, Ваша
Светлость, а власть первосвященника Энниаса туда не распространяется. Там что
первосвященник не имел к делу никакого касательства.
— Как и сами пандионцы, замечу. Почему бы вам было
просто не предупредить Рыцарей Сириника и и не оставить им разбираться с этим
делом? — сказал Макова, самодовольно оглядываясь вокруг, как будто
высказал нечто убийственное.
— Заговор был направлен на очернение Ордена Пандиона, и
мы решили, что это достаточная причина, чтобы самим вмешаться в это дело, Ваша
Светлость. Кроме того, у сириникийцев свои заботы, и мы не хотели беспокоить
их.
Макова кисло улыбнулся.
— Что же случилось далее, сэр Спархок? — спросил
Долмант.
— Все было так, как и задумано, Ваша Светлость. Мы
предупредили графа Редана и потом, когда явились наемники, атаковали их с тыла.
Лишь немногим из них удалось спастись бегством.
— Вы атаковали их сзади, без предупреждения? — с
мнимым возмущением воскликнул Макова. — Вот он, хваленый героизм
пандионцев!
— Ты старая гнида, Макова, — раздался бас толстяка
с правого яруса. — Ваш драгоценный Энниас выставил себя полным дураком.
Лучше тебе прекратить оспаривать показания того славного рыцаря и придираться к
его словам, — он прищурившись взглянул на Спархока. — А вы не
поделитесь с нами предположениями о вдохновителе этого заговора, сэр Спархок?
— Мы собрались здесь не для того, чтобы слушать всякие
сплетни, — встрял Макова. — Свидетель должен рассказывать лишь о том,
что он знает, Имбен, а отнюдь не о своих домыслах.
— Патриарх Макова прав, Ваша Светлость, — сказал
Спархок. — Я поклялся говорить только правду, а предположения могут
оказаться далеки от нее. Орден Пандиона нажил себе немало врагов за минувшие
века. Мы иногда бываем очень упрямыми и несговорчивыми, и многим это в нас не
по нраву, а старая ненависть умирает с трудом.
— Верно, сэр Спархок, — согласился Имбен. И уж
если говорить о защитниках веры, то упрямые и несговорчивые пандионцы вызывают
у меня гораздо больше доверия, чем некоторые, на которых я могу указать. Но не
только старая ненависть умирает с трудом. Я наслышан о том, что происходит в
Элении, и мне не так уж трудно понять, кому было бы на руку такое бесчестье
пандионцев.
— Ты собираешься обвинить первосвященника
Энниаса?! — с выпученными глазами закричал Макова, вскакивая на ноги.
— Да сядь же, Макова, — с отвращением проговорил
Имбен. — Ты оскорбляешь нас одним только присутствием. Всем здесь
известно, кто купил тебя.
— Ты обвиняешь меня?
— Интересно, кто заплатил за твой новый дворец, Макова?
Всего пол года назад ты пытался занять у меня денег, а сейчас ты не в чем не
нуждаешься. Откуда бы такое благоденствие?
— О чем весь этот крик? — раздался внезапно слабый
голос.
Спархок посмотрел на человека на золотом троне. Архипрелат
Кливонис проснулся и теперь сконфуженно мигал глазами, оглядываясь вокруг.
Голова его старчески тряслась на тонкой шее и взор туманился немощью.
— Теологический диспут, Святейший, — мягко сказал
Долмант.
— И вы разошлись, и разбудили меня, — укоризненно
сказал старец. — А я видел такой замечательный сон… — сбросив с головы
митру, Архипрелат, надул губы и откинулся на спинку золотого кресла.
— Не желает ли Святейший узнать суть обсуждавшегося
вопроса? — спросил Долмант.
— Нет, не желаю, — буркнул Кливонис, захихикав.
Потом внезапно гневно выпрямился и заявил: — Я хочу, чтобы вы отсюда убрались.
Прочь все из моей комнаты.
Все члены Курии поднялись на ноги и вереницей отправились к
выходу из зала.
— И ты тоже, Долмант! — продолжил бушевать
Архипрелат. — И пришлите мне сестру Клентис. Она одна заботиться обо мне.
— Как пожелаете, Святейший.
Выйдя из Приемной Палаты Спархок зашагал рядом с димосским
патриархом.
— И давно он таков? — спросил он.
Долмант вздохнул.
— Уже наверное с год. Его рассудок постепенно угасает
уже давно, но только в течении последнего года старость настолько одолела его.
— А кто эта сестра Клентис?
— Его служанка, точнее — нянька.
— А то, что Архипрелат впал в детство, многие знают?
— Ходят, конечно, такие слухи, но мы стараемся держать
его истинное состояние в секрете, — снова вздохнул Долмант. — Не
смотри на него таким, каков он есть сейчас, Спархок. Когда он был моложе, он
был украшением трона Архипрелата.
— Я знаю. Но как все-таки его здоровье сейчас?
— Плохо. Он очень болен и вряд ли долго протянет.
— Возможно именно поэтому Энниас так засуетился, —
сказал Спархок, — время на его стороне.
— Да, — угрюмо согласился Долмант. — И от
этого миссия еще важнее.
Тут к ним присоединился еще один священник.
— Чудесно, Долмант, — сказал он. — Очень
интересное утро. И глубоко этот Энниас замешан в этом грязном деле?
— Я как-будто ничего не говорил о первосвященнике
Симмура, Яррис, — запротестовал Долмант с наигранной невинностью.
— Ты не должен был, но это и так ясно. И вряд ли
ускользнуло от кого-нибудь на Совете.
— Ты знаешь патриарха Ворденаиса, Спархок? —
спросил Долмант.
— Мы встречались несколько раз, — ответил
Спархок. — Ваша Светлость, — слегка поклонился он.
— Рад видеть тебя снова, сэр Спархок, — сказал
Яррис. — Как дела в Симмуре?
— Тяжело.
Яррис посмотрел на Долманта.
— Макова обязательно доложит Энниасу, что произошло
здесь сегодня утром.
— Я и не собирался держать это в секрете. Энниас
выставил себя ослом, а, учитывая его стремления, эта сторона его личности в
высшей степени относится к делу.
— Все это так, Долмант, однако сегодня утром ты нажил
еще одного врага.
— Макова никогда не жаловал меня. Кстати, еще об одном
деле.
— Да?
— Еще одна выдумка первосвященника Симмура.
— Тогда в любом случае этому необходимо помешать.
— Я как раз и надеялся, что ты решишь так.
