Улэф до последнего трубил в свой рог, потом убрал его в
седельную сумку и завертел над головой топором. Трое нападавших сразу
развернулись и поскакали к роще, в панике нахлестывая лошадей. Остальные
остановились, поджидая, пока рыцари подъедут ближе, а те и не собирались
заставлять себя ждать. Первым несся Спархок, а за ним клином — остальные.
Спархок врезался в ряд врагов, стоя в стременах, и с широким размахом ударил
мечом по шлему ближайшего. Кровь и мозги брызнули из-под искореженного железа,
и всадник, хрипя, вывалился из седла. Следующий удар пришелся по щиту другого,
и Спархок услышал вопль боли, когда лезвие отсекло тому руку. Позади слышались
крики, ржанье лошадей и скрежет сокрушаемого железа — его друзья не отставали.
Их стремительный бросок оставил за собой на земле десяток
трупов, но когда они развернулись, чтобы покончить с остальными, из рощи
выскочило еще с полдюжины. Бевьер повернул лошадь и прокричал:
— Я займусь ими! А вы разберитесь с остальными, —
и он погнал коня навстречу вражескому пополнению, подняв грозно сияющий Локабер
над головой.
— Помоги ему, Келтэн! — крикнул Спархок и повел
Тиниэна, Улэфа и двух таинственных пандионцев на растерянных вояк, выживших
после первой атаки. Широкий, тяжелый, шире пандионского, меч Тиниэна крушил
одинаково легко и человеческое тело, и стальные доспехи. Топор Улэфа, который
вряд ли можно было назвать изящным, обходился с врагами как колун с дровами.
Спархок бросил быстрый взгляд на одного из таинственных
черных рыцарей, который как раз поднялся в стременах, собираясь нанести удар
одному из наемников. То, что он держал в руке не было мечом — скорее это была
та сияющая полоска затвердевшего света, которую он с Сефренией видел в давешней
темной комнатенке в Чиреллосе, когда призрак сэра Лакуса отдавал Сефрении свой
меч. Светящаяся полоса, казалось, рассекла пополам неуклюжего наемника, и тот
судорожно схватился за грудь. Но на заржавленных доспехах не видно было крови,
да и сама кираса была цела. Воя от животного ужаса наемник свалился с лошади и,
не разбирая дороги, кинулся прочь. Что было дальше Спархок не видел — его
внимание отвлек рыжий детина, размахивающий тяжелой булавой.
Когда последний враг был сражен, Спархок повернул коня,
собираясь направиться на помощь Бевьеру и Келтэну. Но те уже не нуждались в
помощи — трое из их врагов лежали на земле бездыханными, один, скорчившись,
кое-как держался в седле, схватившись за живот, а оставшиеся двое безуспешно
пытались отразить сокрушительные удары меча Келтэна и Локабера Бевьера. Келтэн
сделал ложный выпад и хладнокровно выбил оружие из рук противника, А Бевьер
снес своему голову размашистым ударом слева.
— Не убивай его! — крикнул Спархок уже занесшему
меч Келтэну.
— Но…
— Я хочу допросить его.
Келтэн разочарованно опустил меч, и Спархок по взрытому
дерну подъехал к ним.
— Слазь с лошади, — приказал он перепуганному
задыхающемуся пленнику.
Тот мешком свалился с седла. Доспехи его представляли собой
невообразимый набор старых заржавленных железяк, иссеченных мечами и покрытых
вмятинами, но меч, который выбил из его рук Келтэн, был тщательно отполирован и
отточен.
— Ты наемник? — спросил Спархок.
— Да, мой господин, — ответил наемник с
пелозийским акцентом.
— Ну, и как тебе понравилась эта затея? —
приятельским тоном продолжал Спархок.
Пленник нервно усмехнулся и посмотрел на окровавленные трупы
вокруг.
— Мы ожидали совсем другого.
— Вы сделали все, что могли, — успокоил его
Спархок. — А теперь я хочу знать имя человека, который нанял тебя.
— Я не спрашивал, как его зовут, мой господин.
— Ну тогда опиши его нам.
— Я… я не могу, мой господин.
— По моему этот разговор становится скучным, —
произнес Келтэн.
— Я думаю, можно сжечь его заживо, — мрачно
предложил Улэф.
— А мне всегда больше нравилось заливать в доспехи
кипящую смолу. Медленно, — сказал Тиниэн.
— Тиски для пальцев, — твердо сказал Бевьер.
Лицо пленника стало пепельно-серым.
— Видишь, приятель, — обратился к нему
Спархок, — придется тебе вспомнить, ведь мы-то здесь, а тот кто тебя
нанимал — далеко, он, наверно, угрожал тебе всякими неприятными вещами, а мы
можем прямо сейчас устроить. Так что избавь нас от необходимости делать это —
ответь на вопрос.
— Мой господин, — со слезами на глазах проговорил
пленник, — я не смогу этого сделать, даже если вы запытаете меня насмерть.
Улэф спешился и подошел к съежившемуся от ужаса наемнику.
— Перестань скулить, — бросил он пленнику, и протянув
руки с раскрытыми ладонями над его головой заговорил на каком-то резко звучащем
языке. При звуках этой незнакомой речи у Спархока тоскливо засосало под
ложечкой и он подумал, что язык этот — нечеловеческий. Глаза наемника
остекленели и он без всякого выражения залепетал что-то на том же самом языке.
— Он связан заклинанием, — сказал
генидианец. — И что бы мы с ним ни делали, это не развязало бы ему язык.
Наемник продолжал говорить на этом языке, но слово шло за
словом уже гораздо быстрее, казалось, он спешит рассказать что-то важное.
— Их было двое, — перевел Улэф, — тех кто его
нанимал. Стирик, одетый в плащ с капюшоном, и элениец с белыми волосами.
— Мартэл! — воскликнул Келтэн.
— Вполне может быть, — согласился Спархок.
Пленник снова заговорил.
— Заклинание на него наложил стирик, — сказал Улэф
и добавил от себя: — Не могу представить, кто бы это мог быть.
— Вот и я тоже не могу, — пробормотал
Спархок. — Посмотрим, глядишь, Сефрения и сможет.
— О, — добавил генидианец, — оказывается
атака-то эта направлена против нее.
— Что?
— Этим людям было приказано убить стирикскую женщину.
— Келтэн! — испугано вскрикнул Спархок, но тот уже
вонзил шпоры в бока лошади.
— А что будем делать с этим? — спросил Тиниэн,
указывая на пленника.
— Оставь его! — прокричал Спархок, вскочив на
Фарэна, и пускаясь вдогонку за Келтэном. — Догоняйте нас!
