— Келтэн его знает, да и Телэн его дважды видел, —
ответил Спархок. Потом он, как будто что-то вспомнив, посмотрел на Телэна,
который делал «кошачью колыбель», развлекая Флейту. — Телэн, — сказал
он, — ты смог бы нарисовать портреты Мартэла и Крегера?
— Конечно.
— И я могу вызвать образ Адуса, — добавила
Сефрения.
— Ну, с Адусом все просто, — сказал Келтэн. —
Наденьте доспехи на здоровенную обезьяну, и вы получите Адуса.
— Отлично, так мы все и сделаем, — сказал
Спархок. — Берит!
— Да, мой господин.
— Ступай поищи в округе церковь, лучше победнее.
Поговори там с викарием, скажи, что мы оплачиваем паломничество к святым местам
в Мэйделе. Пусть соберет с дюжину нуждающихся прихожан и приведет их сюда
завтра утром. Скажи, что мы хотим, чтобы он был нашим духовником в этом
паломничестве. И еще скажи ему, что мы пожертвуем много денег его приходу, если
он согласится.
— А если он спросит о цели нашего паломничества, мой
господин?
— Скажи, что мы совершили страшный грех, и хотим
искупить его. Но особо не распространяйся.
— Сэр Келтэн! — воскликнул Бевьер. — Вы
собираетесь лгать священнику?
— Ну почему? Разве мы не совершали грехов? Я за
последнюю неделю нагрешил с полдюжины раз. Кроме того, викарий из бедного
прихода не станет задавать слишком много вопросов, если речь зайдет о денежном
пожертвовании.
Спархок вынул из кармана кожаный кошель. Он встряхнул его и
оттуда раздалось позвякивание монет.
— Хорошо, братья мои, — сказал он, развязывая
мешочек, — мы дошли до самой приятной части нашей службы — церковных
пожертвований. Бог вознаградит дающего, поэтому не будьте застенчивы. Викарию
нужны будут деньги, чтобы нанять пилигримов, — он пустил кошель по кругу.
— А как ты думаешь, Всевышний может принять от меня
долговую расписку? — спросил Келтэн.
— Бог, может, и примет, а я нет, — сурово ответил
Спархок, — раскошеливайся-ка, Келтэн.
Пилигримы собрались у гостиницы на следующее утро. Это были
вдовы в заплатанных траурных одеждах-платьях, безработные ремесленники, да
несколько в конец обнищавших воров. Все они были верхами на заморенных пони и
полусонных мулах. Спархок разглядывал их в окно.
— Скажи хозяину гостиницы, чтобы он накормил их, —
сказал он Келтэну.
— Но там их много, Спархок.
— Я не хочу, чтобы они свалились с голоду, проехав милю
от города. Позаботься об этом, пока я поговорю с викарием.
— Как скажешь, — пожал плечами Келтэн. —
Может, мне их еще и выкупать? Некоторые из них в этом явно нуждаются.
— Не стоит. Лучше скажи, чтобы накормили их пони и
мулов.
— Тебе не кажется, что это будет уж слишком щедро?
— Может, ты сам потащишь их, когда скотина падет по
дороге?
— Хм, с этой точки зрения я не рассматривал этот
вопрос.
Викарий этого прихода оказался худым человеком лет шестидесяти
с беспокойным взглядом блестящих глаз. Седые его волосы были аккуратно уложены,
лицо было покрыто сетью морщин.
— Мой господин, — сказал он, низко кланяясь
Спархоку.
— Прошу вас, отец мой, называйте меня как обычного
пилигрима. Мы все равны перед Богом. Мы просто хотим присоединиться к вам в
вашем благочестивом паломничестве к святыням Мэйдела, чтобы поклонением и
молитвами очистить душу и выразить бесконечную благодарность к Предвечному.
— Хорошо сказано, э… сын мой.
— Не присоединитесь ли вы к нам за обеденным столом,
господин викарий? Нам придется пройти много миль сегодня.
— С величайшим удовольствием, мой гос… э… сын мой.
Чтобы накормить оголодавших пилигримов и их животных
понадобилось изрядно истощить запасы на кухне гостиницы и в закромах конюшни,
да и времени это заняло немало.
— Первый раз вижу, чтобы люди ели так много, —
проворчал Келтэн. Одетый в плотный серый плащ, он вспрыгнул в седло своей
лошади.
— Они долго были голодными, — сказал ему
Спархок. — Хоть теперь они могут нормально поесть, и мы должны постараться
кормить их как следует в пути.
— Милосердие, сэр Спархок? — спросил
Бевьер. — Обычно беспощадные пандионцы не отличались этой добродетелью.
— Ты очень плохо их знаешь, — прошептала Сефрения.
Она села в седло и потянулась за Флейтой, но та покачала головой и, подбежав к
Фарэну, потянулась к нему своими крохотными ручонками. Чалый опустил голову, и
она погладила его по бархатистому носу. Спархок почувствовал странную дрожь,
пробежавшую по спине его жеребца. Флейта протянула руки к нему. Спархок с
важным видом склонился и поднял девочку к себе в седло, завернул в плащ и
усадил впереди себя. Она прислонилась к нему, взяла свирель и заиграла ту самую
минорную мелодию, которую играла при первой их встрече.
Викарий во главе колонны затянул молитву, прося у Всевышнего
защиты и покровительства в пути. Но Флейта вплетала в общее пение скептические
нотки на своей свирели.
— Веди себя прилично, — прошептал Спархок. —
Он хороший человек, и то, что он делает, он делает искренно.
Флейта шаловливо закатила глаза, прижалась к нему покрепче и
довольно быстро заснула.
Процессия пилигримов тянулась по дороге на юг от Борраты.
Кьюрик ехал рядом с двумя повозками, нагруженными припасами и доспехами.
Порывистый ветер раздувал потрепанные одежды богомольцев. Далекие горы на
западе были покрыты снегом у вершин и солнце сияло на белых пиках. Спархоку
казалось, что пилигримы тащатся еле-еле, хотя потные бока пони и мулов
указывали обратное.
Примерно в полдень Келтэн выехал вперед, оставив свое место
в арьергарде колонны.
— Там всадники за нами, — тихо сказал он. —
Они здорово подгоняют своих лошадей.
— А кто они, ты не разглядел?
— Они одеты в красное.
— Значит, солдаты церкви.
— Гляди-ка, какой понятливый, — заметил остальным
Келтэн.
— Сколько их? — спросил Тиниэн.
— Дюжины три.
Бевьер начал освобождать свой Локабер.
