— Смахивает на задающегося воробья, — ухмыльнулся
Кьюрик, когда дверь за Волди закрылась.
— Да, это есть, — согласился настоятель, —
хотя, в своем деле он очень хорош.
— Ох, Спархок, — вздохнула Сефрения, — у нас
осталась совсем маленькая кроха надежды — какие-то слухи, и у нас к тому же нет
времени гоняться за какими-то призрачными тенями.
— Но выбора нет. Мы должны идти в Дабоур. Ни малейшим
шансом нельзя пренебрегать.
— А мне, кажется, что это не такая уж слабая надежда,
как вы думаете, леди Сефрения, — сказал настоятель. — Я хорошо знаю
Волди. Он не стал бы рассказывать что-либо, если бы не уверился в этом сам. Да
и сам я слышал о чудотворном излечении членов королевской семьи.
— Тем более мы должны попытать счастья, — сказал
Спархок.
— Быстрейший путь в в Дабоур — морем, вдоль побережья,
а потом вверх по реке Гулл, — предложил настоятель.
— Нет, — твердо отказалась Сефрения. — Это
исчадие, что пыталось убить Спархока, наверно уже поняло, что ему не удалось
это сделать. На море нам путь заказан, никто не захочет еще раз встретиться с
водяным смерчем.
— Вам в любом случае придется идти в Дабоур через
Джирох — сказал им настоятель. — Вы же не можете идти сушей. Никто и не
пробует пересечь пустыню между Киприа и Дабоуром — это совершенно невозможно,
даже в это время года.
— Если мы должны будем пойти этим путем, то мы и пойдем
им, — спокойно сказал Спархок.
— Ну, тогда будьте осторожны там. Рендорцы сейчас
чем-то возбуждены.
— Это их обычное состояние.
— Сейчас это несколько другое. Эрашам в Дабоуре
проповедует новую священную войну.
— Помнится, он занимается этим уже третий десяток лет.
Всю зиму он раздувает огонь в сердцах рендорцев, а летом они расходятся по
своим кочевьям.
— Вот в этом-то и разница, Спархок. Они оставили в
покое кочевников и занялись горожанами. А это уже гораздо серьезнее. Эрашам теперь
на коне, и он твердо держит своих пустынников в Дабоуре. У него там целая
армия.
— Но горожане в Рендоре как будто не настолько глупы.
Что же их-то так впечатляет в его проповедях?
— Прихвостни Эрашама распространяют среди горожан
побасенку, что в Северных Королевствах с благоговением отнесутся к возрождению
эшандизма.
— Экая чушь, — усмехнулся Спархок.
— Еще бы. Но им удалось убедить в этом довольно многих,
и сейчас даже в Киприа, впервые за многие века, восстание против Церкви имеет
шанс на успех. Да еще откуда-то сюда везут оружие, и премного, по крайней мере
ходят такие слухи.
У Спархока зародилось подозрение.
— А вы не знаете, кто их распространяет?
Настоятель пожал плечами.
— Купцы, путешественники с севера и прочие чужестранцы.
Они обычно останавливаются в квартале около эленийского консульства.
— Вам в этом не видится ничего любопытного? На меня
напали как раз когда я шел в консульство по вызову консула. Консулом здесь
по-прежнему Эллиус?
— Да, он. К чему ты клонишь, Спархок?
— Позвольте еще один вопрос, отец мой. Вам или вашим
людям не приходилось видеть беловолосого человека, входящего или выходящего из
консульства?
— Гм… Вряд ли я смогу чем-либо тебе помочь. Я не
приказывал своим людям следить ни за чем таким. У тебя что-то на уме, Спархок?
— Да, мой Лорд, — Спархок поднялся и стал
расхаживать по комнате. — Попробую-ка я еще раз призвать на помощь
эленийскую логику, Сефрения. Первое, — сказал он, загибая палец. —
Первосвященник Энниас метит на трон Архипрелата. Второе: все Четыре Ордена
настроены против этого, и их противостояние — серьезное препятствие амбициям
Энниаса. Третье: чтобы получить золотой трон, ему надо отвлечь внимание Рыцарей
Храма. Четвертое: здешний консул — его кузен. Пятое: у консула и Мартэла и
раньше были какие-то общие дела, и десять лет назад я получил этому
персональное подтверждение.
— Я не знал, что Энниас в родстве с
первосвященником, — удивился настоятель.
— А они стараются и не распространяться об этом, —
сказал Спархок. — А теперь Энниас хочет, чтобы Рыцарей Храма не было в
Чиреллосе, когда дело дойдет до выборов нового Архипрелата. Что будут делать
Рыцари Храма, если в Рендоре случится религиозное восстание?
— Мы обрушимся в полном боевом порядке на
мятежников! — вскричал настоятель, забывая, что тем самым полностью
подтверждает все подозрения Спархока.
— Да, и это прекрасное средство убрать Воинствующие
Ордены со сцены во время выборов в Чиреллосе.
Сефрения взглянула на Спархока.
— А что он за человек этот Эллиус?
— Обычный подхалим. Немного ума, еще меньше воображения.
— Не слишком впечатляющая фигура.
— Не слишком.
— Тогда и кто-нибудь другой тоже мог бы ему указывать?
— Именно так, — подтвердил Спархок и снова
обратился к настоятелю: — Мой Лорд. Можете ли вы отправлять послания Магистру
Абриэлю так, чтобы их невозможно было перехватить?
Настоятель бросил на него холодный взгляд.
— Мы договорились быть откровенны друг с другом, мой
Лорд, — напомнил ему Спархок. — Я вовсе не хочу как-то повредить вам,
но дело это не терпит отлагательств.
— Хорошо, Спархок, — проговорил настоятель слегка
принужденно. — Да, я имею возможность отправлять Лорду Абриэлю такие
послания.
— Спасибо, отец мой. Сефрения знает все подробности,
она познакомит вас с ними. А мне и Кьюрику придется кое-чем заняться.
— Так что же ты все-таки надумал? — спросил
настоятель.
— Я собираюсь нанести Эллиусу визит. Он знает, что тут
происходит, и, как мне кажется, я смогу заставить его поделится с нами этими
знаниями. Мы должны найти подтверждение всем этим догадкам, до того, как вы
отошлете послание в Лариум.
— Это слишком рискованное предприятие.
— Гораздо менее рискованное, чем допустить Энниаса на
трон Архипрелата. У вас здесь не найдется какой-нибудь надежной пустующей
кельи?
— Есть в подвале. Келья для кающихся грешников. Дверь в
нее запирается.
