— Он отправился в Дабоур, поговорить с Эрашамом. Старик
пытается заставить своих последователей начать жечь церкви и захватывать
церковные угодья. Мартэл очень расстроился, когда узнал об этом, и поехал в
Дабоур, чтобы отговорить Эрашама от этого.
— Наверно потому, что это уж слишком преждевременно.
— Да, наверно.
— Ну вот и все, Эллиус, — милостиво сказал
Спархок. — Я, конечно, хочу поблагодарить тебя за помощь.
— Вы отпустите меня? — недоверчиво спросил консул.
— Нет. Боюсь, что нет. Мартэл — мой старый приятель, и
я хочу устроить ему сюрприз, приехав вслед за ним в Дабоур, а ты можешь все
испортить, оповестив его заранее. Здесь в подвале есть келья для кающихся
грешников. Я думаю, что покаяние тебе необходимо, так что… Келья довольно
удобная — там есть дверь, четыре стены, потолок и даже пол, — Спархок посмотрел
на настоятеля и спросил: — Там ведь есть пол, отец мой.
— О да, — заверил настоятель, — прекрасный,
просто прекрасный каменный холодный пол.
— Вы не сделаете этого! — запротестовал консул.
— Спархок, ты действительно не можешь заключить
человека в келью для грешников, — согласился Кьюрик. — Это будет
нарушение канонов.
— Н-да, — протянул Спархок, — я думаю ты
прав. Но все же нужно как-то избежать ненужных последствий. Что ж, тогда ступай
и сделай это другим способом.
— Да, мой господин, — сказал Кьюрик, вынимая из-за
пояса кинжал. — Скажите, господин настоятель, есть при вашем монастыре
кладбище?
— Да, превосходное кладбище.
— Я терпеть не могу убивать, когда покойника негде
прилично похоронить, и приходится оставлять его на поживу шакалам, — с этими
словами Кьюрик приставил кинжал к горлу онемевшего от страха консула. —
Это ерунда, раз и все, Ваше Превосходительство, — сказал он тоном
профессионального цирюльника.
— Мой лорд, настоятель! — пронзительно завизжал
Эллиус.
— Боюсь, не в моей власти вам помочь, — с
сожалением произнес настоятель. — У Рыцарей Храма свои законы, и я не смею
вмешиваться.
— Прошу вас, господин настоятель, — завопил
Эллиус, — заключите меня в ту келью для грешников.
— Вы искренне раскаиваетесь в своих грехах, сын мой?
— Да, да, я чистосердечно сокрушаюсь!
— Боюсь, сэр Спархок, я должен буду просить тебя за
этого грешника. Я не могу допустить его казни, пока он не примирился с Богом.
— Это ваше окончательное решение, господин настоятель?
— Боюсь, что да, сэр Спархок.
— Что ж, хорошо. Дайте нам знать, как только он
закончит свою епитимью. После этого, я думаю, мы сможем предать его смерти.
— Конечно, сэр Спархок.
Когда пара здоровых монахов утащила из комнаты трясущегося
консула, троица, оставшаяся в комнате, дружно расхохоталась.
— Чудесно, мой Лорд, — проговорил сквозь смех
Спархок. — Вы уловили самый дух нашего представления.
— Но я же уже далеко не послушник в подобного рода
вещах, Спархок, — сказал настоятель, хитро поглядывая на пандионца. —
Вы, пандионцы славитесь жестокостью в допросе пленников.
— Да, и я слышал что-то такое, — согласился
Спархок.
— Но вы, как я вижу, не прибегаете к пыткам?
— Обычно нет, просто подобная репутация помогает быстро
получить нам нужные ответы… Вы-то представляете себе, как на самом деле тяжело
и грязно пытать людей? Мы специально распускаем эти слухи о нашем Ордене. В
конце концов, зачем что-то делать, если достаточно сказать, что ты это делаешь?
— Я тоже так думаю, Спархок. А теперь, —
нетерпеливо сказал настоятель, — почему бы вам не рассказать мне об этой
обнаженной женщине, об этом вашем мосте да и обо всем, что с вами сегодня
приключилось? И ничего не упускайте. Я ведь всего-навсего бедный
монах-отшельник, и мне так не хватает веселья в этой жизни.
Глава 20
Спархок вздрогнул и поморщился от боли.
— Сефрения, тебе обязательно так тыкать? —
пожаловался он.
— Да не будь же ты, как ребенок, — ответила
Сефрения, продолжая подергивать иглой занозу в его руке. — Если я ее не
вытащу, то может случиться нагноение.
Спархок вздохнул и стиснул зубы. Он посмотрел на Флейту,
которая, прижав обе ладошки ко рту, старалась сдержать хихиканье.
— Тебе кажется, что это смешно? — сердито спросил
ее Спархок. Девочка поднесла к губам свирель и извлекла из нее насмешливую
трель.
— Вот что я думаю, Спархок, — сказал настоятель. —
Если у Энниаса есть свои люди здесь в Киприа, то, наверно, есть и в Джирохе.
Может быть стоит обойти его стороной, чтобы не рисковать быть узнанными?
— Нет, отец мой, нам все же придется туда заехать. У
меня есть в Джирохе друг, и мне нужно поговорить с ним перед тем, как мы
отправимся вверх по реке, — Спархок посмотрел на свое черное
одеяние. — Я думаю, это поможет нам избежать случайных взглядов.
— Все-таки это слишком опасно, Спархок.
— Все обойдется, если мы будем осторожны.
Кьюрик, который в это время седлал лошадей и навьючивал
мула, которым снабдил их настоятель, вошел в комнату. В руках у него был
длинный узкий деревянный короб.
— Вы действительно собираетесь брать это с
собой? — спросил он Сефрению.
— Да, Кьюрик, — ответила она печально. —
Непременно.
— А что в нем?
— Два меча. Они часть моего бремени.
— Слишком большая коробка для двух мечей.
— Боюсь, будут и другие, — вздохнула Сефрения и
начала перевязывать руку Спархока длинным куском льняного полотна.
— Да ни к чему эта повязка, Сефрения, — возразил
Спархок. — Подумаешь, какая-то заноза.
Сефрения посмотрела на него долгим пристальным взглядом.
— Ну, хорошо, — сдался Спархок. — Делай как
ты считаешь нужным.
— Благодарю, — сдержанно усмехнулась Сефрения и
завязала концы повязки.
— Ну как, вы пошлете сообщение в Лариум, мой
Лорд? — спросил Спархок настоятеля.
— С первым же судном, сэр Спархок.
