– Он бьет нас... А меня он взял силой... Я родила от него мальчика... Он убил моего мужа серпом... По его приказу мою сестру затравили собаками... Он велел бросить моего сына в яму, и тот умер от жажды и голода...
Дон Витторио заорал:
– Вы – ничтожества, вы – моя собственность, я имею право делать с вами, что хочу! Я могу вас убивать, могу продавать, могу перевешать всех на лианах! Вон из моего особняка, черномазые обезьяны!
Толпа зароптала, раздались голоса с призывом убить Рокасолано. Одноглазый негр, развалившись в бархатном кресле, велел всем замолчать. Его слово было законом, и воцарилась тишина.
– Раньше ты был хозяином и мог делать с нами все, что хочешь, Рокасолано, – сказал он с ненавистью в голосе. – Но времена переменились, теперь хозяева мы! И соответственно имеем право делать с тобой и твоей семьей все, что заблагорассудится. Ты не заслуживаешь того, чтобы жить. Я много слышал о твоих жестокостях. Настало время, чтобы ты испытал все сполна на собственной шкуре!
– Прошу вас, пощадите девушек! – вступилась за Каролину и ее сестру Лулу. – Я одна из вас, кожа у меня тоже черная.
Одна из служанок ударила Лулу по лицу и закричала:
– Ты лучшая подруга Каролины, всем известно, что дон Витторио – твой отец! Ты – одна из них. Не верьте ей, она предательница!
Негр поднялся из кресла и подошел к дону Витторио. Тот плюнул предводителю бунта в лицо. Негр расхохотался и, утерев плевок, произнес:
– Ты сам подписал себе смертный приговор, Рокасолано. И знаешь, что с тобой сейчас будет? Я отдам тебя на растерзание твоим же рабам. Они ждут не дождутся, чтобы наказать тебя за то, что ты сделал с ними, с их детьми и родителями.
Дон Витторио побледнел. Антония, жалобно вскрикнув, упала в обморок. Затем негр посмотрел на Каролину и, облизнувшись, сказал:
– А дочерей оставьте мне. Рокасолано насиловал наших сестер, поэтому будет справедливо, если мы приложимся к этим маленьким белым синьоритам. Все по очереди!
Негры одобрительно загоготали, Каролина в ужасе отступила. Спастись возможности не было, но она не позволит, чтобы к ней прикоснулись эти бандиты! Главарь бунта, подойдя к Каролине, рванул ее за отворот платья.
– Ну что, малышка, мы начнем прямо сейчас?
– Оставь мою дочь, ты, мерзавец! – закричал дон Витторио, но его схватили десятки рук и выволокли во двор. Каролина приготовилась к мучительной смерти. Но до того, как она умрет, ей придется вытерпеть насилие со стороны этих обезумевших и, по сути, несчастных людей.
Внезапно до ее слуха донеслись выстрелы и крики. Они убили отца? Она никогда не испытывала к нему особо нежных чувств, но ей стало ужасно горько. Еще недавно Каролина мечтала о браке с Артуро, и вот в семнадцать лет все закончится так нелепо!
Негр повалил ее на пол, его соратники окружили Антонию и Лулу. Каролина попробовала сопротивляться, но двухметровый бандит легко схватил ее за горло, девушка почувствовала, что задыхается и теряет сознание. Блудливые руки срывали с нее одежду, негр уже предвкушал удовольствие, как вдруг раздался выстрел. Его тело осело на Каролину. Она закричала что есть сил. Предводитель бунтовщиков был мертв, изо рта у него побежала струйка крови.
Полуобнаженная Каролина встала с пола. Ситуация изменилась. Восставшие в панике кричали, мечась по дому, на дворе слышались выстрелы, стоны и мольбы о помощи. В гостиной на черном коне гарцевал офицер, державший в руке дымящийся пистолет. Именно он сразил выстрелом насильника. Он спросил у Каролины:
– Синьорита, с вами все в порядке?
Каролина судорожно кивнула, дон Витторио, весь в крови и в разодранной одежде, влетел в особняк и бросился к дочери. Затем он повернулся к офицеру на черном коне и произнес:
– Синьор, вы вместе с вашим отрядом подоспели вовремя. Еще бы пять минут, и меня растерзали эти макаки. Они пытались лишить чести моих дочерей! Скажите, кому я должен быть благодарен за это чудесное спасение?
Офицер, улыбнувшись, ответил:
– Меня зовут Жан-Батист де ля Крус. Рад был помочь вам, синьор Рокасолано! Мы еще увидимся, я ваш новый сосед! Сейчас подоспеют войска, и мы разобьем этих черномазых!
Каролина заметила пристальный взгляд, которым одарил ее офицер. Ему было около тридцати: темные волосы, бледное лицо с классическими чертами и похожие на пылающие угли глаза. Что-то странное и опасное было в его взгляде. Каролина вдруг поняла, что находится перед незнакомцем полуголой.
Вслед за этим он взнуздал жеребца и вылетел во двор. Каролина побежала наверх и вместе с Лулу и Антонией заперлась в бывшей материнской спальне. На улице происходило что-то ужасное. Полыхало пламя, слышались крики и стоны, сопровождаемые выстрелами и глухими ударами.
Осторожно приподняв занавеску, Каролина всматривалась в происходящее во дворе поместья. Всадники – их было не меньше двух десятков – уничтожали бунтовщиков. В восставших стреляли, рубили их саблями. Каролина увидела, как незнакомец, который спас ей жизнь, на коне вторгся в толпу убегающих рабов. Он наносил удары направо и налево, тела убитых и раненых падали на землю. Каролина в ужасе отшатнулась.
– Они этого не заслужили, – сказала она. – Почему с ними так обращаются? Они ведь тоже люди!
– Тоже мне люди, – фыркнула трясущаяся от страха Антония. – Они едва не лишили тебя чести, Каро, они хотели убить папу, отдать его на растерзание толпе, они наверняка желали сжечь наше прекрасное поместье, а ты говоришь о жалости! Никакие они не люди! Они – рабы!
Лулу тихонько плакала в углу. Каролина подошла к сводной сестре и обняла мулатку. Та сквозь слезы прошептала:
– Каролина, а как же моя семья? Мои сестры и братья? Что с ними будет!
Антония, раскудахтавшись, произнесла:
– Ах, милая Лулу, но мы же твоя семья! Забудь об этих черномазых. Тебе же так сказочно повезло, моя дорогая!
Каролина знала, что ее сестра иногда бывает глуха к чужим чувствам. Однако такова Антония! Она вовсе не хотела обидеть Лулу, но девушка зарыдала. Каролина, велев Антонии замолчать, прижала к себе мулатку.
– Все будет хорошо, все будет хорошо, – успокаивала она Лулу, понимая, что на самом деле у этой истории не может быть хорошего конца. – Твои родственники спасутся, я в этом уверена!
Восстание было полностью разгромлено благодаря армейским корпусам, которые в срочном порядке были вызваны из столицы. У рабов практически не было оружия, они не знали военной тактики и стратегии и не могли противостоять регулярным войскам.
Дон Витторио, пережив несколько чрезвычайно неприятных минут, до крайности возгордился своей ролью в подавлении восстания. Ему почему-то виделось, что именно благодаря его выдержке и доблести рабы потерпели поражение. Впрочем, разгром бунтовщиков на плантациях Рокасолано вскоре оброс легендами, которые распространял в первую очередь сам дон Витторио.
