Завидев меня, она нахмурилась. А затем, зажав под мышкой папку, вышла в коридор и, проходя мимо меня, прошипела:
– Тут везде соглядатаи! Что вам надо?
– Информацию, – произнесла я тихо. – Тысячу евро за ответ на один-единственный вопрос!
Вдруг Тамара Ильинична узрела бородатого коллегу, обыкновенно доносившего обо всем и вся заведующему кафедрой, и скороговоркой сказала:
– Через десять минут в женском туалете на втором этаже.
А затем, лучезарно улыбаясь, шагнула к бородачу и завела с ним беседу. Я же прошла мимо них (Никольская не удостоила меня взглядом) и спустилась на этаж ниже. Обнаружив женский туалет, зашла туда, уселась на широкий подоконник и закурила.
Минут через десять туда заглянула и Тамара Ильинична. Выждав, пока пара студенток выйдет из туалета, она указала на крайнюю кабинку. Мы заперлись в ней.
– Две тысячи евро! – прошептала она.
Я усмехнулась – ну надо же, какая прыткая особа! Еще не знает, что за информация от нее требуется, а уже увеличила назначенную мной сумму гонорара в два раза.
– Где работал Коля Винокур до того, как поступил в институт? – спросила я.
Тамара Ильинична не удивилась моему странному вопросу, а, блеснув стеклами очков, сказала:
– Деньги при вас? Давайте!
Ситуация походила на сцену из шпионской комедии – перешептываясь, мы стояли, прижатые друг к другу, в тесной и грязноватой туалетной кабинке, обменивались секретными сведениями и совали друг другу деньги.
Я вручила алчной доцентше четыре купюры достоинством в пятьсот евро. Та их поскребла, изучила водяные знаки, быстро положила в папку и сообщила:
– Коля работал санитаром в психиатрической больнице номер семнадцать. В просторечье заведение именуется «семнадцатой», и каждый сразу понимает, о чем идет речь. Это самая известная и жуткая психиатрическая больница нашего города.
– Винокур продолжил там работать после поступления в институт? – уточнила я.
Никольская усмехнулась:
– У нас имелась договоренность относительно одного-единственного вопроса. А это уже второй!
– Две тысячи – два вопроса, – отрезала я. – И вспомните вчерашний ужин за мой счет.
Тамара Ильинична вздохнула:
– Нет, работать он там перестал, перешел в областную больницу. Ну что, ваше любопытство удовлетворено? Отлично, мне пора. Кстати, когда выйдет репортаж про Колю по телевидению?
На лице женщины заиграла хитрая улыбка. Я же, ничего не ответив, покинула туалет.
Итак, я узнала то, что мне нужно было узнать.
Визит в легендарную «семнадцатую» ничего не принес. Как выяснилось, тех, кто работал там около сорока лет назад, уже давно в штате не осталось, прежний главный врач давно умер, а архив – надо же, какое совпадение! – сгорел.
Пожар имел место в апреле 1983 года, Винокур к тому времени давно покинул Нерьяновск. Может, то была случайность, а может, намеренный поджог. Я склонялась ко второму варианту – профессору и на сей раз удалось замести следы. Ведь только в архиве я могла раздобыть информацию о больных людях, которые содержались в «семнадцатой» в те времена. Потому что – и в этом я была уверена на все сто процентов – место настоящего Винокура, Коли-ангела, занял один из пациентов больницы.
Однако потом в голову мне пришла отличная мысль. Я провела несколько часов в Интернете, а потом отправилась в областную библиотеку. Потому что если речь шла о сумасшедшем, который познакомился с Колей-ангелом в то время, когда тот работал в психиатрической больнице санитаром, то пациент должен быть либо из Нерьяновска, либо из области. Вряд ли в здешнюю «дурку» поместили бы больного из другого региона.
Приняв обличье Коли Винокура, опасный сумасшедший должен был замести следы. Что он и сделал, убив всех родственников Коли-ангела. Однако оставались родственники самого психа. Те люди, которые обитали, скорее всего, здесь же, в городе Нерьяновске, и могли, случайно столкнувшись с ним на улице, разоблачить его. Тогда мистификации Коли-монстра пришел бы конец. Следовательно, убийце требовалось ликвидировать и их. Предпочтительно так же, как родичей настоящего Винокура, всех скопом. Тем более что опыт у него уже имелся.
Желание проверить догадку привело меня в областную библиотеку. Заказав подшивки старых газет, я принялась внимательно изучать их. Логика тут была простая: наверняка «несчастный случай» или «пожар» имел место примерно в то же время, что и события на Украине. И мне не пришлось долго просматривать периодику. Я нашла то, что искала.
Речь в заметке шла о взрыве газового баллона в частном доме в городе-спутнике Нерьяновска. Во время этого происшествия погибло шесть человек – отец, мать, трое детей и бабушка. Та же схема, что и на Украине! Фамилия погибших не сообщалась, зато указывался адрес.
Конечно, за прошедшие десятилетия многое изменилось, и на том месте, где раньше стояли частные дома, выросли новые многоэтажки. Никто там не был в курсе давнишней трагедии. Но у меня имелись свои источники в различных структурах, и спустя три часа я зашла в здание архива нерьяновского УВД. Без лишних вопросов меня проводили в небольшую зарешеченную комнатку, где на столе лежала пожелтевшая пыльная папка.
Сдув пыль, я раскрыла ее и пролистала. В огне тогда погибло семейство Кузнецовых.
Меня привлекли фотографии с места пожара. А также указание на то, что дверь в спальню родителей была заперта на замок снаружи. Как будто кто-то специально отрезал им путь к отступлению. Однако версия намеренного поджога серьезно не рассматривалась.
То, что я хотела обнаружить, нашлось на последней странице – упоминание о старшем ребенке, некоем Олеге Кузнецове, который находился на излечении в психиатрической больнице номер 17. И там же за несколько месяцев до пожара умер.
А вот я была уверена, что не умер. Фотографии Олега Кузнецова в деле, конечно же, не было. Однако, задействовав свои контакты еще раз, я установила, в какой школе тот учился до того, как его отправили на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Кстати, причиной изоляции парня стало то, что он напал с ножом на одноклассницу и попытался снять с нее скальп.
Я отыскала бывшую классную руководительницу школьника. Женщине было уже за восемьдесят, она оказалась особой неприятной, зато с прекрасной памятью. Встретила меня бывший педагог прохладно, не поверила тому, что я журналистка, поэтому, осмотрев убогую обстановку ее однокомнатной квартирки, я сразу предложила престарелой даме деньги.
Получив пятьсот евро, учительница подобрела.
– Олег Кузнецов? Ну конечно, помню! Такого я никогда не забуду. Он был настоящим психом. Знаете, тихий вроде такой, но в глазах горит дьявольский огонь. Мне он ужасно не нравился!
– А что за история вышла с одноклассницей, на которую парень напал? – спросила я, и учительница сказала:
