Едва Лизонька ступила на землю, как произошло непредвиденное – один из гробовщиков оступился, и гроб едва не упал. По толпе крестьян, которые пришли проводить в последний путь своего бывшего хозяина, пролетел встревоженный гул. Лизонька услышала:
– Плохой знак!
Кто-то добавил:
– И все произошло, когда приехала молодая барыня...
Порфирия Порфирьевича отпевали в старой покосившейся церквушке, которая примостилась около старинного кладбища, где покоились практически все представители графского рода Белогорских.
Лизонька, стоявшая у гроба, была одурманена песнопениями, монотонным чистым голосом священника, ароматом горящих свечей и ладана. Она любила папеньку, но не ощущала потери. Старик лежал в гробу – бледный, с заострившимся носом и сцепленными на груди руками. Лизонька время от времени посматривала на графа и вспоминала посещение ворожеи. Та наслала порчу на папеньку, а спустя всего несколько дней он умер. Случайность это или между этими событиями имеется связь?
Лизонька слышала шепот за своей спиной, находившиеся в церкви люди, в основном крестьяне и мелкопоместные дворяне-соседи, тихонько переговаривались, и молодая женщина не сомневалась, что темой их пересудов является она. Лизонька разительно переменилась за те два года, что жила в Петербурге и не виделась с папенькой. Из взбалмошной, наивной девицы, головка которой была вечно забита волшебными сказками и несбыточными желаниями, она стала уверенной в себе, вальяжной и одетой по последней моде столичной дамой.
Заупокойная служба завершалась, и Лизонька подошла к гробу, чтобы одарить папеньку последним поцелуем. Лизоньке стало невыносимо горько, она склонилась над облаченным в старинный, шитый золотом военный мундир и вдруг отпрянула с громким криком.
Правое веко трупа внезапно распахнулось, обнажая мутноватый кровавый глаз. Лизонька перекрестилась, к ней заспешил старенький седой доктор, который принимал роды у ее матери и был ангелом-хранителем всех дворянских семейств в уезде последние сорок пять лет. Лизонька дрожащим голосом, удерживая около глаз батистовый платочек, спросила, что произошло. Доктор успокоил ее:
– Мадам, такое бывает... Видимо, тело вашего папеньки, оказавшись в церкви, где температура выше, чем на улице, из-за горящих свечей, реагирует на потоки теплого воздуха.
Лизонька с опаской вновь склонилась над гробом и приложила губы к холодному мраморному лбу. Ей вдруг показалось, что тоненький, едва слышный, дребезжащий голосок, так похожий на отцовский тенорок, прошептал:
– Доченька, я знаю, что это была ты! Ты убила меня, Лизонька! Убила меня, своего отца! Но это принесет тебе несчастье! Проклятие останется на тебе и твоих потомках!
Вскрикнув, Лизонька отпрянула от гроба. Батистовый платочек выпал у нее из рук и приземлился на пол. Она, дрожа, отошла от гроба и заметила, что у мертвеца были открыты оба глаза – и левое веко тоже задралось. Создавалось впечатление, что старый граф лежит в гробу и ухмыляется, наблюдая за процедурой собственных похорон. Лизонька никак не могла отделаться от ощущения, что папенька следит за ней. Неужели мертвец в самом деле... прошептал что-то? Или это была ужасная галлюцинация?
Лизонька взяла под руку доктора и вышла с ним из церкви. Она спросила старичка:
– А возможно ли такое, что... чтобы мертвец говорил?
Тот снисходительно усмехнулся и пояснил:
– Елизавета Порфирьевна, это полностью исключено! Мертвец на то и мертвец, чтобы быть мертвым. Со времен чудес Иисуса Христа истории неизвестны случаи, чтобы люди подымались из мертвых, оживали и начинали говорить – Лазарь был первым и, смею предположить, последним представителем рода человеческого, который смог побыть весьма долгое время мертвым, а затем вновь возвратиться к жизни.
Лизонька чуть слышно прошептала:
– Но доктор, когда я целовала папеньку... Его веки открылись, и он смотрел на меня, как живой! Я уверена, что он прошептал несколько фраз. Это был его голос!
Доктор потрепал Лизоньку по руке и сказал:
– Елизавета Порфирьевна, я могу понять, в каком сломленном состоянии духа вы находитесь сейчас из-за безвременной кончины его сиятельства. Поэтому вполне естественно, что вам мерещится то, чего нет на самом деле! Не хочу пугать вас анатомическими подробностями, но если через тело усопшего человека пропустить слабый электрический разряд, мертвец начнет шевелить конечностями, откроет глаза и даже сядет. Ваш папенька мертв, можете быть уверены, что это так. И зачастую мертвые тела...
Старик-врач запнулся и продолжил:
– Мертвые тела, в особенности те, что уже подвергаются тлению, как в случае с графом, ведь с момента смерти прошло уже четыре дня, мертвые тела... издают странные для нашего уха звуки, которые объясняются идущими внутри организма процессами кхм... распада внутренних органов. Простите мою бестактность, Елизавета Порфирьевна, но, уверяю вас, то, что кажется многим странным и вызывает шквал суеверий и беспочвенных страхов, не более чем проявления последней воли Господа, создавшего нас и пожелавшего, чтобы после смерти с нами происходило то, что происходит с вашим батюшкой!
Немного успокоенная, Лизонька следила за дальнейшей процедурой погребения старого графа. Гроб осторожно вынесли из церквушки, процессия направилась в сторону кладбища, миновала узорчатые чугунные ворота и двинулась к склепу, в котором покоились Белогорские. Лизоньку всегда пугало это здание из розового гранита, в котором лежала ее маменька и прочие родственники. В далеком детстве она часто играла на кладбище, а по вечерам старшие сестры, жившие тогда в поместье, пугали ее ужасными историями об упырях и вурдалаках, которые в самый темный час выбираются из могил и рыщут в поисках подходящей жертвы, дабы утолить кровью и плотью смертельный голод.
Гроб поднесли к склепу, открыли скрипящую дубовую дверь, окованную железом. Лизоньке пришлось проследовать вниз по сырым ступеням. Она оказалась в просторном подземном помещении, заполненном десятками гробов. Она подумала, что, когда настанет и ее час покинуть бренный мир (а это произойдет еще очень и очень не скоро, как минимум лет через шестьдесят!), она завещает похоронить себя на обыкновенном кладбище, а не в фамильном склепе.
Внезапно Лизоньку осенило, что покойный папенька был последним представителем старинного рода графов Белогорских. У него не было сына, который бы унаследовал титул. Лизонька всплакнула, следя за тем, как гробовщики готовили место в нише, чтобы поставить туда гроб. Настало время завинтить крышку. Лизонька в последний раз взглянула на папеньку, который немигающим взором следил за всем происходящим, и в тот момент, когда гробовщики накрывали гроб крышкой, она увидела, как нижняя челюсть мертвеца распахнулась и изо рта выпал почерневший разбухший язык. Вслед за этим мертвец шевельнул пальцами, как будто пожелал подняться из гроба. Лизонька подскочила к гробовщикам и крикнула:
– Быстрее, прошу вас, быстрее!
Те с удивлением посмотрели на нее, а Лизонька, дрожа всем телом, думала о том, что оживший мертвец вдруг вылезет из гроба. Она внимательно проследила за тем, чтобы крышка гроба была плотно завинчена дюжиной железных винтов, и приказала охватить домовину тремя металлическими скобами.
