Доверив опешившему Андреасу заходящегося криком младенца, сеньора Сантана бросилась к девочке с гигиенической салфеткой в руке. Андреас с ужасом посмотрел на младенца и подумал, что не станет испытывать ни малейших угрызений совести, если у него с Ксенией не будет детей. Затем он вспомнил, что Ксения погибла.
– Простите, – вернулась сеньора Сантана с кружкой в руке. – Вы, кажется, хотели кофе. Прошу вас! И давайте мне маленького. О, да он успокоился! Тебе дядя понравился?
Андреас осторожно поставил кружку на столик, решив, что воздержится от кофе. Младенец вопил с прежней силой, но мамаша отчего-то решила, что он, побывав на руках «у дяди», успокоился.
– И что было дальше? – спросил Андреас, возвращая Анну-Розу к теме их разговора.
Та воскликнула:
– Эксперты, подкупленные Сан-Донато, подтвердили, что во всем виноват мой Марио! А потом лощеный адвокат заявил мне, что из-за этого я не получу ни пожизненной пенсии от концерна, ни страховки, ни социальных выплат на детей, а кредит, который нам на льготных условиях предоставил банк Сан-Донато, будет немедленно аннулирован!
Женщина заплакала, и Андреас не знал, что ему делать – утешать рыдающую вдову или забрать у нее внезапно затихшего младенца.
– Я думала, что сойду с ума – поверьте, остаться без мужа в возрасте двадцати восьми лет и с четырьмя детьми на руках не так-то легко!
– Охотно верю, – сказал Андреас вполне искренне.
Близнецы, только что мирно игравшие в комнате, уже дрались, вцепившись друг другу в волосы.
– Отдай самолетик, это мой!
– Нет мой! Мой! Я тебя сейчас укушу!
– А я тебе рожу расцарапаю! И в живот лягну!
– А тогда я самолетик сломаю! Вот смотри!
Деревянный самолетик затрещал и раскололся, близнецы, вцепившиеся в него с разных сторон, полетели на пол и завыли.
Анна-Роза с такой силой рявкнула на детей, что те вздрогнули и немедленно прекратили перепалку.
– Марш в спальню! – завопила она, и Андреас почувствовал, что сердце у него ушло в пятки. – Я потом с вами побеседую о том, как вести себя, когда у нас гости!
Близнецы, надувшись, поплелись из комнаты. Сеньора Сантана перевела дух и сказала:
– И вот так – целый день! Но раньше я знала, что у меня есть Марио, которого я люблю. И он очень прилично зарабатывал. И вдруг я стала вдовой без реала за душой!
Андреас испугался, что вдова пилота снова заплачет, однако та с улыбкой продолжала:
– Но судьбе было суждено смилостивиться надо мной. Мне позвонил сам сеньор Николас Сан-Донато, родной дядя сеньоры Ксении. Он сказал, что его адвокаты получили письмо от моего адвоката, в котором мы грозили судебным иском. И представляете, Николас Сан-Донато пошел на мировую! Он наверняка испугался того, что суд заставит его выплатить мне компенсацию, причем с шестью нулями! Поэтому я получила от концерна пожизненную пенсию в полторы тысячи реалов в месяц и выплаты на каждого ребенка по достижении ими совершеннолетия в двести реалов в месяц. Негусто, конечно, но жить можно. Кроме того, они подарили мне этот дом! Только подумайте, у меня нет никаких долгов по ипотеке! И все из-за того, что я хорошенько напугала семейство Сан-Донато!
Андреас скептически посмотрел на лучащуюся от гордости за собственную отвагу Анну-Розу. Он ни на йоту не верил, что такой человек, как Николас Сан-Донато, испугался беспочвенных угроз вдовы пилота. Дядю Николаса таким не проймешь. И если он вдруг передумал и решил сохранить вдове пенсию и даже подарил домишко, то по одной причине – чтобы та молчала и не болтала о том, что может выйти ему боком. Значит, в этой истории не все чисто.
– Только он еще хотел, чтобы тело Марио кремировали, а без моего согласия это сделать нельзя, – заявила Анна-Роза, качая на руках младенца. – Уверял меня, что все будет по высшему разряду, обещал, что похороны обеспечат «Врата рая», а это – самый шик, туда только родственнички богатеев, мафиози и политиков обращаются! Предложил прах развеять над океаном или горами. И все – за счет корпорации! Но я отказалась! Как только себе представлю, что моего Марио в печке сожгут...
Сеньора снова зарыдала, вслед за ней и ребеночек. Андреас подумал: отчего это дядя Николас так желал, чтобы пилота, как и саму Ксению, кремировали? Уж не для того ли, чтобы замести следы преступления – ведь покойника можно эксгумировать, и даже многие годы спустя сохранятся следы насилия, а пепел, развеянный над океаном...
Его смутило уже то, что и Ксения была сожжена в крематории – они как-то в шутку говорили с ней о том, как лучше всего уйти в вечность, и она сказала, что для этой цели у Сан-Донато имеется фамильный склеп на центральном столичном кладбище. Там похоронены и дед Ксении, и ее прабабка, и прадед... Так отчего дядя Николас пренебрег фамильной традицией и велел кремировать тело Ксении, ссылаясь на то, что «дорогая племянница этого хотела»? Ведь это – неуклюжая ложь!
– Поэтому я ответила гордым отказом, а сеньор Сан-Донато, мне показалось, даже обиделся, – заключила вдова пилота. – Потом мне его адвокат звонил, предлагал увеличение пенсии на пятьсот реалов в месяц – для меня это большие деньги! Но я все равно не согласилась! Так у Марио хоть могилка есть, я могу туда прогуляться, цветочки принести, с ним побеседовать, фотографии детишек показать, мы потом туда и с внуками придем...
Андреас осведомился:
– А где похоронен ваш супруг? Прежде чем выпустить статью, я хотел бы сделать фотографию его могилы...
– На кладбище Святого Себастьяна, – ответила с готовностью Анна-Роза. Андреас записал и это. У него уже созрел план, как он попытается докопаться до правды – причем докопаться не только в переносном, но и в самом что ни на есть буквальном смысле слова. – Только вы со своим коллегой-журналистом обговорите, чтобы статьи в «Эльпараисском болтуне» и «Эльпараисском курьере» вышли в разное время, – протянула сеньора. – А то получится не очень хорошо, если они выйдут одна за другой или, чего хуже, в один день! Лучше всего – с интервалом в пару недель или даже месяц!
Андреас, думая, что ослышался, спросил:
– С моим коллегой-журналистом? О чем это вы, сеньора Сантана? Кого вы имеете в виду?
– Забыла вам сказать, что вчера у меня был еще один представитель прессы, – с гордостью заметила женщина. – Приятный такой молодой человек, говорил с непонятным легким акцентом, представился.... Ах, где же его визитка... Дети замотали... Фамилии не помню, а имя – Феликс.
– Феликс, – прошептал, прозревая, Андреас. – Этот чертов русский!
– Вы что-то сказали? – переспросила Анна-Роза. – Он, как и вы, расспрашивал меня обо всем очень подробно, пообещал, что вскоре в «Курьере» статья появится о том, что мой Марио невиновен в крушении самолета, также про кладбище спросил, где муж похоронен, сказал, что хочет фотографии сделать. Вот я и думала, что вы, может, параллельно работаете...
