— Выпивка за счет заведения, — провозгласил он.
— С чего бы это?
— Благотворительная акция.
Звягинцев сдул пену и влил в глотку сразу пол-литра.
— Повторить? — спросил с почтением наблюдавший за
Звягинцевым бармен.
— Позже.
— Ну? — все-таки не удержался Ариэль. — Как
проходит расследование? Дело-то идет?
— Дела идут, контора пишет. Меня интересует вчерашняя
ночь.
— Всех интересует вчерашняя ночь.
— Меня интересует Шмаринов.
— Это кто?
— Убитый. Ведь он вчера был здесь, правда?
«Убитый» — именно этого жгучего, опасного и безнаказанного
слова дожидался Ариэль. А услышав его, сразу успокоился. Теперь и он на
некоторое время может попасть в эпицентр событий, связанных с убийством.
— Был.
— С кем он был?
— Ну вы же сами знаете, Палыч. С молодыми мужчиной и
женщиной. Говорят, что это его дочка и зять.
Да, «Роза ветров», при всей своей фешенебельности а-ля рюс,
оставалась большой деревней. Здесь легко знакомились и легко сходились, здесь
видели друг друга по пятьдесят раз на дню. Тем более такая мощная фигура, как
Шмаринов, не могла остаться незамеченной.
— Они пришли вместе?
— Нет. Парень и девушка сидели здесь с вечера. Может
быть, часов с одиннадцати. Девчонка страшно напилась.
Это Звягинцев уже знал от Марка, крупного специалиста по
полуправде.
— Что, переворачивала столы? Плясала голой на фирменных
блюдах?
— Ну, до этого не дошло. Но, в общем, громко выступала
с какими-то программными заявлениями.
— С какими?
— Бог его знает… Во-первых, здесь была куча народу, как
обычно. За всеми не уследишь. Все базарят, пьют, долбятся в свои кегли и
прочая. Но факт тот, что она ушла из-за столика, подсела к нашим фашиствующим
элементам и начала что-то там вещать. Ее муж еле оторвал ее от стариков.
«Фашиствующими элементами» Ариэль называл невесть как
попавшую на почти стопроцентно русский курорт супружескую пару из Нюрнберга —
Неrr und Frail Нойкирлих. Старик, несмотря на свой преклонный возраст, неплохо
катался на лыжах и обожал скоростные трассы. Его жена была менее экспансивна и
все время проводила на почти пологом спуске для новичков.
— И что?
— Ну… Потом она о чем-то разговаривала с Ионой. Он
попытался ее вывести, она сопротивлялась, в общем, ничего хорошего не
получилось.
— А куда делся муж?
— Откуда же я знаю… Был с ними, наверное… Или не был.
В общем, там тоже произошла маленькая свалка. Они пересели
ближе к выходу.
— Почему?
— Потому что там воздуха больше. Ей, видать, было
совсем плохо.
— И муж не увел ее отсюда?
— Вы у меня спрашиваете? Может быть, лучше было у него
спросить?
— Вопросы пока задаю я. Значит, они пересели к выходу.
Они кого-то ждали?
— Не знаю. Потом появился убитый, — Ариэль снова
произнес это слово с особой интонацией посвященного, — сразу подсел к ним.
— А Иона?
— Он к тому времени уже ушел. Они сидели втроем. Потом
возникла какая-то перепалка, и убитый съездил даме по физиономии. Очень сильно.
Так, что у нее чуть голова не отвалилась.
— Ты сам это видел?
На лице Ариэля застыло страдальческое выражение. Все
понятно, он этого не видел, знает с чьих-то слов и глубоко страдает, что
пропустил один из самых важных моментов в жизни: близкие подступы к
преступлению. Но, скорее всего, он страшно переживает оттого, что не стал
непосредственным свидетелем убийства: только такое событие могло взбодрить его
черную кровь, коченеющую на морозе.
— Ты сам это видел?
— Нет.
— А кто видел?
— Дюха.
Дюха был официантом в «Ричарде Бахе», он знал все и обо всем
и всегда умудрялся находиться в самых горячих точках курорта.
— Понятно. Значит, произошла какая-то перепалка,
перешедшая в потасовку. И что?
— Девушка поднялась и убежала.
— А ее спутники?
— Остались.
— И даже не попробовали ее догнать?
— Ну… Вам Дюха поточнее скажет, он был непосредственным
свидетелем. А я — только со слов.
— Хорошо. Что было дальше?
— Ну, они просидели часов до четырех… О чем-то
говорили. — В этом месте Ариэль приободрился: узкое место было пройдено, и
он опять становился свидетелем. — Потом ушли.
— И больше не вернулись?
— Почему? То есть убитый уже не вернулся, это точно.
А его спутник — молодой человек, — он пришел почти
сразу.
И просидел до шести. Или до половины седьмого.
— Один?
— Да. То есть он потом еще пристроился к кегельбану. Но
это уже ближе к утру.
— Он не выглядел расстроенным или подавленным?
— Что? — Очевидно, таких слов не было в лексиконе
Ариэля, и он задумался, меланхолически тряся в руках шейкер.
— Ну, может быть, его что-то задело?
— Да нет особо. Просто сидел.
— А что заказывал?
— Да почти ничего. Сначала взял немного коньяка и цедил
его все это время.
— То есть ты хочешь сказать, что он просто сидел, мало
пил и глазел по сторонам?
— Ну, можно и так сказать. Нет, потом он нашел себе
дело. Он совсем неплохо играет в боулинг. Он даже выиграл у кого-то. У кого — я
не помню. А это важно?
— Не очень, — успокоил бармена Звягинцев. —
Важно время, когда он ушел.
— Ну, это просто, — снова выдвинул свои зубы на
передний фланг Ариэль. — Он ушел, когда мы закрылись В половине седьмого.
Он был почти самым последним из тех, кто ушел.
— Ну что ж… Все ясно. Плесни-ка мне еще пива за счет
заведения.
Ариэль снова наполнил кружку и снова воззрился на Звягинцева.
Брови его умоляюще приподнялись, а огромный рот округлился.
— Ну, теперь ты спрашивай, — сжалился наконец-то
Звягинцев.
— Его зарезали ножом, да? — со священным трепетом
в голосе прошептал Ариэль.
Звягинцев перегнулся над стойкой и громко шепнул:
— Можно и так сказать. И знаешь еще что?
— Что?
— Я так думаю, что убийцу нужно искать среди
обслуживающего персонала. Вы ведь знаете все ходы и выходы. Вот ты, например,
чем не кандидат?
