Там их выстроили в ряд и велели достать паспорта. Никто не посмел ослушаться, даже Татьяна. Их окружили военные с автоматами. Ситуация была явно критическая. Но вот возникла женщина, правда, тоже в военной форме. Она шествовала от одного члена делегации к другому и, беря паспорт, ставила в него штамп. Когда подошла очередь Даши, девушка взглянула в свой паспорт и поняла – их визы были аннулированы.
А вслед за этим появился полный субъект, оказавшийся чиновником министерства внутренних дел, сообщивший им по-английски, что их пребывание в стране закончено и что им надлежит немедленно покинуть пределы государства. Татьяна потребовала от него объяснений и сказала, что желает увидеться с российским послом.
Чиновник хмыкнул и сказал, что российский посол находится вне пределов досягаемости, однако предложил всем тем, кто желает подать жалобу, обратиться к «господину майору». И он указал на устрашающего вида субъекта с бритым черепом и длинными тараканьими усами.
Желающих подавать жалобу не нашлось. Чиновник добавил, что уже организован чартерный рейс, который доставит их в Анкару – за счет правительства «великого вождя». А оттуда, после пересадки, их самолетом турецкой авиалинии довезут и до российской столицы. И что им не о чем беспокоиться, в том, конечно, случае, если они, прибыв на родину, не будут болтать о том, что имело место в Фермополисе. Ведь, как заявил он с гаденькой улыбкой, тем, у кого слишком длинный язык, местные спецслужбы могут его укоротить. Напоследок он поинтересовался, имеются ли вопросы, и уже развернулся, чтобы уйти, как Даша вскинула руку вверх и, не дожидаясь разрешения говорить, пожелала узнать, что им инкриминируется.
Чиновник взглянул на нее как-то странно и заявил:
– Это – личное распоряжение нашего великого вождя! А это значит, что вы являетесь врагами нашего свободолюбивого народа! А врагам не место в нашей стране!
Даша потребовала от него уточнить, что значит «быть врагом», но на нее зашикали коллеги, а некоторые крутили пальцами около виска и не скупились на ругательства. Не успел чиновник удалиться, как двери ангара распахнулись, и Даша увидела самолет, стоявший на взлетном поле. Военные указали на самолет – вот, мол, ваше транспортное средство. Коллеги наперегонки бросились из ангара к нему.
Зато Татьяна задержалась. Приблизившись к Даше, она прошипела:
– Учти, дрянь, тебе это просто так не пройдет! Ни моя испорченная красота, ни это позорище! И если ты думаешь, что сможешь после этого устроиться уборщицей в сортир на Казанский вокзал, то, уверяю тебя, этому не бывать! Ты закончишь свои дни в шлюхах! Самое тебе там место!
Отвечать на столь откровенную грубость было бессмысленно, но Даша все равно попыталась объяснить, что ни в чем не виновата. Но Татьяна, естественно, не пожелала ее слушать, а быстрым шагом направилась к самолету.
В салон самолета, как перед этим и в автобус, Даша вошла последней, на этот раз она уже не пыталась усесться рядом с кем-то из коллег, а заняла место у иллюминатора в одном из последних рядов. В самолете было мест человек на сто с лишним, но расположились в нем только члены московской делегации.
Почти сразу же самолет поехал вперед и покатился по взлетной полосе, с каждым мгновением набирая скорость. А затем оторвался от земли и устремился в небо. Раздались аплодисменты – это коллеги хлопали в ладоши, явно радуясь тому, что покинули столь негостеприимную Северную Африку. Кто-то из них даже показывал в иллюминаторы язык, а кто-то и средний палец.
Даша откинулась на сиденье и закрыла глаза, чувствуя, что по щекам у нее струятся слезы. И надо же такому случиться! Только чему именно? Если бы она хотя бы имела смутное представление, чем так разозлила Ганнибала Аль Бадраффи! Но в этом-то и суть: она ничего не сделала!
То, что по прибытии в Москву она потеряет работу, Даше было понятно. Татьяна Атьман ей никогда не простит этого фиаско. И позаботится о том, чтобы никто и никогда не дал ей место на телевидении. Скорее всего, она действительно постарается сделать так, чтобы Дашу вообще никто не взял на престижную и высокооплачиваемую работу. На непрестижную и невысокооплачиваемую, впрочем, тоже. Значит, придется переучиваться. Только на кого? Какое у нее было вообще будущее?
В этот момент почувствовался резкий крен, и, взглянув в иллюминатор, Даша поняла, что самолет разворачивается. Наверное, это требовалось для того, чтобы взять верный курс. Но каково же было изумление и ужас, когда Даша увидела, что самолет снова взял курс на Фермополис! Так и есть, они возвращались!
Коллеги, только что ликовавшие и затянувшие было «Калинку», примолкли, а затем раздались первые всхлипы и причитания. Оператор ринулся было вперед, желая потребовать от пилотов разъяснений, но дорогу ему преградил один из стюардов, весьма красноречиво извлекший пистолет. Оператор тотчас стал послушнее ягненка и вернулся на свое место.
Приближалось побережье, раздался звуковой сигнал, загорелось табло с изображением пристегнутого ремня. Самолет, только что стартовавший из аэропорта, шел на посадку.
Аль Бадраффи передумал, поняла Даша. И он не хочет выпускать их из страны живыми. Но ведь он не посмеет арестовать и тем более убить их! Потому что это вызовет небывалый дипломатический скандал! Но ведь Аль Бадраффи постоянно был замешан в каких-то дипломатических скандалах – то на трибуне ООН назвал американского президента шайтаном, то призвал стереть с лица Земли Швейцарию, где один из его сыновей был задержан полицией за избиение служанки.
Но ведь речь шла о целой группе журналистов! Аль Бадраффи как раз созвал представителей прессы со всего мира, чтобы показать, что у него в стране все отлично и что народ его любит, как и тридцать лет назад, и никакая «арабская весна» его государству не грозит. Не будет же он на глазах всего мира арестовывать команду из Москвы? Или все же будет?
Самолет тем временем плавно опустился на посадочную полосу и заскользил, сбрасывая скорость. Даша так вцепилась в подлокотники кресла, что у нее побелели пальцы. В окно она заметила вереницу черных, уже знакомых ей джипов, которые мчались по полосе, подъезжая к самолету.
Все прочие члены делегации смирно сидели и не двигались. К самолету, стоявшему посередине посадочной полосы, подъехала мобильная лестница. Затем послышался стук и лязг – дверь была разблокирована.
В салон вошли несколько военных, среди которых Даша узнала генерала Саида. Его взгляд скользил по рядам и, наконец, замер на Даше. На лице у него появилась довольная плотоядная улыбка.
Затем на английском он заявил, что произошло досадное недоразумение и от лица «великого вождя» он приносит извинения. И чтобы загладить допущенные ошибки, делегацию вернули в Фермополис.
Даша увидела на лицах своих коллег выражение безграничного ужаса. Это было примерно так, как если бы их выпустили из концентрационного лагеря, а потом снова запихнули за колючую проволоку и сказали, что им как-никак все же стоит побыть здесь еще немного.
Генерал Саид заявил, что приложит все усилия, дабы сей инцидент стерся из памяти дорогих гостей, и добавил, что каждый из них получит компенсацию в размере ста тысяч долларов. По выбору – наличными или в золотых слитках.
