Значит, Ганнибал ее папаша, что же, могло быть и хуже. Кажется, как поняла Даша, Аль Бадраффи не такой уж и плохой человек, испорченный властью, конечно же, вспыльчивый и жестокий, но в то же время сентиментальный и отходчивый.
Дверь раскрылась, и появились молодые темнокожие женщины-служанки, державшие в руках разнообразные наряды и шкатулки с драгоценностями. Как поняла Даша, это были подарки ее новоявленного родителя. С трудом отвязавшись от приставучих служанок, которые во что бы то ни стало желали, чтобы Даша примерила наряды прямо сейчас, девушка потребовала от них телефон.
Однако телефона ей не дали – приказание великого вождя. Ни о каком компьютере с выходом в Интернет речи тоже не шло. Зато ей позволили расслабиться в бассейне, после чего над Дашей стали трудиться косметички, педикюрши и парикмахерша.
Девушка боялась, что в итоге будет выглядеть, как Татьяна Атьман, но ничего подобного не произошло – из зеркала на нее смотрела помолодевшая и посвежевшая Дарья Ломакина. Вернее, выходило, Дарья Аль Бадраффи.
Затем последовал обед, во время которого Даша почти ничего не ела – от гигантского количества блюд разбегались глаза, но есть особенно не хотелось. Даша обратила внимание на то, что посуда, на которой подавали кушанья, не позолоченная, а самая что ни на есть золотая.
А затем – опять же в сопровождении большого количества челяди – она отправилась на прогулку в парк. Уже вечерело, небосвод был озарен алыми лучами заходящего солнца. Дворцовый комплекс был настоящим городом, а парк простирался на многие сотни метров.
Даша присела около мраморного фонтана и услышала задорный детский голос. И тут из-за кустов выбежал мальчик лет семи-восьми. На мгновение он остановился, уставившись на Дашу, и девушка увидела, что ребенок страдает синдромом Дауна.
Она приветливо улыбнулась мальчику, и тот к ней приблизился. Она заметила сопровождавшую мальчика челядь и поняла – это был один из отпрысков клана Аль Бадраффи. Наверняка самый младший, Далил, о котором ничего не известно, кроме факта его рождения.
– Далил! – произнес он, протягивая Даше руку. А затем залопотал по-арабски. Даша вопросительно посмотрела на его сопровождение, но из слуг никто не посмел приблизиться к ней.
Даша потрепала его по волнистым темным волосам, и Далил вдруг обнял ее и прижался к ней. Выходило, что это ее сводный брат. Ведь как она мечтала о братьях и сестрах и как доводила в детстве родителей просьбой о том, чтобы они подарили ей братика или сестричку.
Ее мечта исполнилась, хотя не так, как она себе представляла. Даша поцеловала Далила в лоб, и мальчик потянул ее за собой. Как она поняла, он хотел, чтобы она играла с ним в прятки.
Они оказались в лабиринте, стенами которого был зеленый кустарник. Даша давно так не веселилась – Далил сразу пленил ее сердце. Смеясь и дурачась, они играли так до захода солнца. Потом в саду вспыхнули фонари, и один из слуг попробовал уговорить Далила вернуться во дворец. Но тот нахмурился и затопал ногами – ни дать ни взять Ганнибал Аль Бадраффи!
Даша сказала мальчику, что они сыграют в последний раз, а потом отправятся спать. Хотя водить была очередь Далила, Даша милостиво согласилась, чтобы он снова спрятался. Игра доставляла мальчику невероятное удовольствие, как, впрочем, и ей самой.
Даша не сомневалась, что он притаился в крошечной нише на стыке двух кустов. Она завернула направо, потом поняла, что ей надо налево и вдруг растерялась: она заблудилась в лабиринте!
Звать на помощь ей было стыдно, поэтому девушка попробовала найти выход самостоятельно. Но отыскать нужный поворот ей не удалось. Внезапно ей сделалось страшно, хотя она находилась в отлично охраняемом дворце, где уж точно ничего не могло произойти.
Вдруг Даша увидела знакомую статую с отбитым носом, радостно вскрикнула и бросилась к нише, в которой притаился Далил. Однако Далила там не было. Даша громко позвала его, но ей никто не ответил.
Она метнулась за угол и налетела на статного темноволосого мужчину с редкой бородкой. Даша вспомнила, что видела его лицо на фотографиях – это был старший сын Ганнибала, Рамаль.
Рамаль уставился на Дашу и облизнул губы. Девушке сделалось не по себе. Мужчина бросил на нее оценивающий взгляд и затем усмехнулся. Зубы у него были желтые, мелкие, неровные. Рамаль производил впечатление избалованного и склонного к садизму типа.
– Значит, ты и есть моя сестра? – произнес он по-английски несколько гнусавым тоном. – Какая ты, однако, красивая! Не то что Айна!
Айной звалась единственная дочь Аль Бадраффи. По крайней мере, единственная официальная. Об Айне было известно, что она одна из самых любимых клиенток парижских и итальянских домов моды, потому что, прибывая на неделю высокой моды, скупает все, что попадается ей на глаза, и легко тратит многие миллионы. Но в особенности Айна обожает драгоценности, которыми обвешивается с ног до головы.
– А где Далил? – спросила Даша, и Рамаль брезгливо скорчился:
– Этот дебил? Его уже увели спать!
Старший брат явно не жаловал младшего. Это было связано с тем, что у всех детей Ганнибала были разные матери, которые исподтишка боролись за влияние на полковника. Рамаль был сыном официальной супруги, а все остальные – детьми наложниц.
– Только не думай, что Айна будет в восторге от сестры! – добавил он с усмешкой. – А вот я очень даже рад! И приглашаю тебя посетить мой загородный дворец! Уверен, тебе там понравится!
Что-то в его тоне не понравилось Даше, и она вежливо отклонила предложение. Внезапно Рамаль схватил ее одной рукой за шею, а другой за запястье и, дыша в лицо табаком, прорычал:
– Учти, русская, вся эта страна – наша! И тебе ничего не достанется! Ганнибал словно с ума сошел, он только о тебе и говорит. Ты нам мешаешь!
– Отпусти, мне больно! – вскрикнула Даша, потому что Рамаль действительно сделал ей больно, вывернув запястье.
В этот момент в лабиринте возникла фигура одной из служанок. Отпихнув от себя Дашу, Рамаль выкрикнул что-то по-арабски, а потом ударил служанку по лицу и плюнул в нее. Несчастная, на глаза которой навернулись слезы, только опустилась в поклоне.
Рамаль ушел, а Даша подошла к служанке и положила ей руку на плечо. Та схватила ее руку и, целуя, залилась слезами. Даша почувствовала себя неловко, однако ничего поделать не могла – пришлось принять изъявления благодарности.
Первую ночь во дворце Даша провела тревожно. Где-то поблизости мерзкими голосами кричали павлины, в раскрытое окно долетали грубые мужские ругательства, а один раз – женский крик и звуки ударов по голому телу. Дворец полковника не был сосредоточием счастья, а, скорее, наоборот: горестей, бед и ужаса.
Под утро Даша забылась тяжелым сном. И проснулась из-за того, что кто-то плеснул ей в лицо холодной воды. Даша спросонья подскочила и увидела перед собой монументальную женскую фигуру, облаченную в алого цвета расклешенный костюм, лямки которого впивались в жирное голое тело особы со срезанным подбородком, низким лбом и крючковатым носом. На шее особы покачивалось самое изумительное ожерелье, которое Даше доводилось когда-либо видеть, в ушах, на пальцах и даже вокруг щиколоток мерцали крупных размеров бриллианты и рубины.
